Генна Сосонко: «Как можно завидовать Леонардо?»

В четвертом туре, последнем перед днем отдыха, все партии завершились вничью. Лидирует по-прежнему Левон Аронян, у него 3 очка, на полшага отстают Александр Грищук, Сергей Карякин, Шахрияр Мамедьяров, Хикару Накамура и Ван Хао. Остальные участники набрали 50% очков и менее.

Илья Одесский: – Выходной день неслучайно, надо полагать, пришелся на 9 ноября, день рождения Михаила Таля. Не единственная памятная дата, кстати. Ровно пятьдесят лет назад Таль выиграл матч у Ботвинника и стал самым молодым на тот момент чемпионом мира. А спустя 25 лет вахту молодости у него перехватил Гарри Каспаров. 85-й год, 60-й, 2010-й… Столько всего интересного можно рассказать.Я попросил о встрече Генну Сосонко: гроссмейстера, кроме того, лучшего автора, пишущего о шахматах на русском языке. Генна, за что я ему очень благодарен, согласился. Мы встретились. Генна рассказал, что у него со дня на день выходит книга, центральное место в которой займет новое эссе о Михаиле Тале.Ваш корреспондент задавал какие-то вопросы. Генна отвечал. Прослушав потом запись, я понял, что никакой необходимости в вопросах не было, и лучшее, что могу сделать в подобных обстоятельствах – дать уважаемому читателю возможность услышать монолог Генны напрямую.
Итак, рассказывает Генна Сосонко:– Участники нашего турнира, почти все – не знали его лично. Но кто-то, кто его видел: Борис Гельфанд сыграл с ним турнирную партию, Володя Крамник играл с Талем блиц, Алеша Широв занимался с ним – они помнят очень старого Таля.А начиналось все совсем по-другому. Мише было двадцать или двадцать один год, когда он взлетел. Это был человек, который, взойдя на игровую площадку, здоровался не только с судьями, помощниками судей, но и с демонстраторами – за руку. Представьте себе, что Федерер или Надаль выходят на корт и здороваются за руку с мальчиками, которые подают мячи, с судьями на линии, которые показывают аут и т.д. Это был человек из другого мира, с другими понятиями. Он приходил на игру как на праздник. Шахматы были для него праздником. Его стиль, его отношение к игре сделало его тем, кем он стал.Вчера я шел по набережной Москвы-реки. Увидел, как прежде, театр Эстрады. И вспомнил, конечно же, события полувековой давности. Не о том речь, что набережная была заполнена, это само собой: огромные доски стояли у входа в театр, и машины останавливались с другого берега. Люди выходили из машин, смотрели на позиции – сейчас это трудно себе представить. Понятно, что аншлаг был на каждой партии. Зал был переполнен.Мальчишка – а Талю было 23, когда он стал чемпионом – он буквально ворвался в тот мир, где царили Ботвинник, Керес, Бронштейн… И вопрос Корчного: «Ну почему? Почему он?» – спрашивал он на моих глазах (тогда еще совсем мальчика) своего тренера, знаменитого Зака, – «Почему? Он что, понимает шахматы лучше, чем я?», – и этот вопрос, думаю, был на устах всех ведущих шахматистов того времени – с одной стороны, а с другой, не думаю, что они ему завидовали, потому что как можно завидовать тому, чего у тебя нет, просто потому, что быть не может. И думаю, неслучайно Петросян, человек весьма острый на язык, говорил, что в жизни видел всего одного гения: Таль. В наше время все – и сами игроки, и журналисты нередко грешат тем же – говорят друг другу: гений, но тогда это понятие еще не было столь девальвировано, как сейчас. Поэтому гениями не называли живущих шахматистов. Но Петросян для Таля сделал исключение.Перед тем, как Таль выиграл у Ботвинника, он выиграл все подряд. Выиграл два первенства Союза – нет смысла говорить, какие имена там играли; затем межзональный турнир, турнир претендентов, а в промежутке – сильный международный турнир в Цюрихе. За два года он просто выиграл всё! Сравнил бы его с Вацлавом Нижинским, легендарным танцовщиком прошлого века, обладавшим феноменальным прыжком.Когда у него спрашивали: «Вацлав, как?!», он отвечал: «Не совсем хорошо понимаю вопрос; все прыгают, но тотчас опускаются на землю, а зачем – ведь так приятно парить над землей некоторое время». То же можно сказать про игру Таля: он взлетел и этим полетом доказал всем, что перешел в какую-то иную категорию. Враги? Не думаю, что они у него были, «враг» – слишком сильное слово; может быть, завистники, а, впрочем – все время возвращаюсь к этому – как можно завидовать, например, Леонардо?Конечно, необходимо отметить, что когда мы говорим «Таль», то имеем в виду двух шахматистов, а не одного. Первый обыграл Ботвинника и блистал еще несколько лет; второй появился позже, после матчей Карпова с Корчным: всезнающий, с длинной беспроигрышной серией, прекрасно понимающий эндшпиль – а прежний Таль говорил: «Зачем мне понимать эндшпиль? Если перехожу в окончание, то, наверное, с лишней фигурой, а уж с ней как-нибудь выиграю», и вот тот второй Таль – тоже, конечно, замечательный гроссмейстер, но только с первым он не имел ничего общего.* * *Мне совершенно очевидно, что если бы Таль родился пятнадцать лет назад или даже двадцать – он бы, конечно, не стал играть в шахматы. Это совсем другая игра, не та, в которую играл Миша. Нет нужды говорить, что «не той» игрой шахматы сделал компьютер.Ни для кого не секрет, что гроссмейстеры сегодняшнего дня перед партией включают компьютеры большой мощности и проверяют варианты, которые они уже смотрели прежде. Они делают это еще раз, и еще, и еще раз. Этот процесс длится час, два, три. Не думаю, что для выходного дня будет сделано какое-то исключение.Варианты эти очень разветвленные. Длятся они бог знает до какого хода. Их надо запомнить: на этот ход делаем этот ход, а на этот ход – этот ход. Без зубрежки невозможны шахматы сегодняшнего дня. И я абсолютно убежден, что это занятие было бы скучно Михаилу Нехемьевичу. Просто скучно, невыносимо скучно само по себе.
Говорю это не для того, чтобы отвадить молодых шахматистов от профессии. И то, что я говорю – это не положительный и не отрицательный момент, тут нет плюса и минуса. Это – реальность. Хорошая память, развитые навыки работы с компьютером – грани современных шахмат. И в связи с этим нам открывается другая проблема.У большинства участников Мемориала Таля мозги настолько замылены (а замылены они подготовительной работой с компьютером), что процесс познания оборачивается против них самих. Где кончаются знания и начинается собственно игра? Ответ на этот вопрос приводит нас к тому, что разница в качестве ходов, сделанных по знанию и по «незнанию», колоссальна. Это проблема современных шахмат, проблема шахматистов, играющих на самом высоком уровне.Партия Аронян – Гельфанд. Белые применяют новинку: 12.Nh4. Она что, выигрывает? Нет, конечно. Но через десять ходов, может, чуть меньше, мы видим, что у такого замечательного, такого тонкого, чистого шахматиста, каким является Борис Гельфанд – у него проигранная позиция. С конем на а8, фигурами, на которые невозможно смотреть. Через десять ходов у него проигранное положение: что же это такое?Это эффект новинки. Я вспоминаю комментарии Таля, вспоминаю шахматы того времени. Разумеется, и тогда гроссмейстеры сталкивались с новинками. Однако они понимали: да, соперник мог смотреть позицию сам или с секундантом, но это еще ничего не значит. Он мог просчитаться, этот соперник. Очень часто – и это было в партиях Таля – встретившись с новинкой, он думал сорок минут, час, столько, сколько нужно – и потом либо нейтрализовывал эту новинку, либо полностью ее опровергал.То есть, встретиться с новинкой было неприятно – но не смертельно. Теперь же, когда ты получаешь ход Nf3-h4, да еще получаешь его очень быстро, понимаешь, что это не какая-то импровизация, не просто кто-то что-то посмотрел впопыхах – понимаешь, что столкнулся с компьютерной разработкой. Ты противостоишь компьютеру. И эффект от тягостного осознания этого противостояния – он вчетверо, впятеро, в десять раз превышает тот, что был в талевские времена.
Партия Аронян – Крамник. Все мы понимаем, что произошло. И ведь это не первый случай у Володи. В Дортмунде он так же проиграл Пономареву. Делал ходы, что-то ему не нравилось, но, как сам потом объяснил, он точно знал, что делает все по анализу. И верил, что в конце варианта найдется ход, после которого у белых ничего нет. Так все и было, но когда дошли до критической позиции, он увидел: нехорошо, совсем нехорошо! И после партии он обнаружил, что позиция чуть-чуть не та, одна фигура стоит не на том месте.
Вспоминаю, как сам играл на профессиональном уровне, турнирах разряда «Интерполиса» и Вейк-ан-Зее. Говорил себе: все, здесь закончились конкретные знания, позиция перестала быть знакомой – играй! Но в мое время не было компьютеров, и проанализировать все было невозможно по определению. Теперь же, когда есть и соблазн, и возможность проанализировать все до конца, идти как можно дальше и глубже – для практической силы шахматиста это может сыграть отрицательную роль.* * *Аронян – по-настоящему интересная фигура. Почему он обыгрывает своих соперников, за счет чего? Вероятно, на этот вопрос можно ответить так же, как отвечал Сандро Маццола, когда не забил пенальти Яшину. «Я думаю, что Лев лучше меня играет в футбол», – так сказал нападающий сборной Италии.Может, у него мозги меньше замылены, чем у других участников – я имею в виду Левона. Может, он нашел правильное соотношение между компьютерной работой и собственно игровым процессом. Я встречаю его регулярно за завтраком, ужином, вижу его прогуливающимся по улице, то есть и распорядок дня, не в укор остальным гроссмейстерам, Левон себе более или менее наладил.
Другой интересный молодой гроссмейстер – Шахрияр Мамедьяров. Сравнения его с Талем звучали еще три-четыре года тому назад, когда он буквально ворвался в элиту, став по рейтингу 4-м шахматистом планеты. Но вот с замечанием, что теперь он иссушил свою игру, я не совсем согласен. С волками жить – по-волчьи выть, знаете ли. И талевская бесшабашность, что сквозила в партиях Мамедьярова прошлых лет, она ведь не принесла ему ничего, кроме череды неудач в серьезных круговых турнирах. Как тут было не измениться, когда тебя бьют, и бьют, и бьют.Он перестроил свою игру. По-прежнему в первой десятке рейтинга – тоже выдающееся достижение. И я думаю, что он стал играть сильнее. Вспомним Мемориал Таля трехлетней давности: Шахрияр тогда разделил предпоследнее место, потерпел два поражения, ныне он в лидерах.Показательна его партия с Накамурой в первом же туре. Шахрияр получил чуть лучше, но не смог увеличить перевес и принял взвешенное решение: ничья так ничья. Совершенно не исключаю, что прежний Мамедьяров вместо этого понесся бы в атаку и был бы наказан. Скучная ничья белыми в первом туре говорит мне больше, чем иные его победы. Если ему удастся совместить свои лучшие качества: комбинационный талант, напор – с теми качествами, которые он обрел сейчас, от него можно ожидать больших успехов.* * *Прогнозы на вторую половину соревнования – дело крайне неблагодарное. Единственное, что можно сказать: вряд ли Широв или Эльянов, которые набрали по пол-очка в первых четырех партиях, сумеют вмешаться в борьбу за самые высокие места, тем более сумеют выиграть турнир. Хотя оба способны одержать подряд несколько побед, спорить не стану.Кто выиграет турнир? Кто имеет больше очков, у того и шансов больше. Как гласит восточная пословица: «Тот, кто имеет мускус в кармане, не кричит об этом: мускус кричит за него». Поэтому смотрите на таблицу и там, наверху, ищите фаворитов.Результативность, которая пока довольно высока, думаю, точно не уменьшится. И то правило, что постепенно укореняется в серьезных турнирах: нельзя соглашаться на ничью в игровых позициях – думаю, оно правильное. В старое время (имею в виду, совсем старое) слово «ничья» было неизвестно ни на каком языке. Что такое ничья, если вдуматься?Это контракт, который заключают игроки словесно и который досрочно прерывает естественный ход игры. Ни в одном другом виде спорта ничего похожего нет и быть не может. Даже «договорные матчи» – правильно термин употребляю? – которые, как я читал, имели или имеют место быть в истории отечественного футбола (я, конечно, верю, что такого быть не может) – даже они играются все 90 минут.В шахматах ничейный элемент и так выражен достаточно явно. Можно иметь фигурой больше, и не выиграть, и не иметь ни малейших шансов на победу. Так зачем усугублять то, что и так заложено в самой природе игры? Думаю, что всякие переговоры игроков за доской должны быть упразднены. И отвращение к подобным контактам должно воспитываться у шахматистов с детства.
В связи с этим вспоминаю совет, который дал мне Борис Васильевич Спасский накануне одного из турниров «Интерполиса». «Дай мне слово, что ни в одной партии ты не согласишься на ничью, если тебе ее предложат, и не предложишь ее сам. Ты понимаешь игру, получаешь сочные позиции, – вот видите, я даже запомнил это слово, – может быть, ты потеряешь пол-очка или очко, но поверь, что приобретешь гораздо больше». Я дал ему слово. Чувствовал себя не в своей тарелке, оттого что весь мой накопленный к тому времени опыт, вся моя игровая манера была скована этим обещанием – я играл один из худших турниров своей жизни. Но если бы имел воспитанный с детства навык отказа от ничьей, играл бы лучше.* * *Двадцать пять лет назад Гарри Каспаров был провозглашен 13-м чемпионом мира. Что могу сказать по этому поводу? Что это было очень и очень давно. Не могу согласиться, что 25 лет – срок небольшой. Для шахмат это срок просто гигантский.Играли два выдающихся шахматиста, Карпов и Каспаров. А пятьдесят лет назад свой матч играли два других выдающихся шахматиста: Ботвинник и Таль. Это вехи нашей игры, замечательной, несмотря ни на что, игры. Другая была игра, и все вокруг было другое.
Наивное? Может быть. Но думаю, что двадцать пять лет спустя нынешнего 2010 года – и даже гораздо ранее, чем двадцать пять лет спустя – партии современных гроссмейстеров тоже покажутся наивными гроссмейстерам будущих времен. Несмотря на выдающуюся технику и выдающуюся в целом игру, которую демонстрируют участники V Мемориала Таля, я абсолютно уверен в том, что гроссмейстеры 2020 года легко выиграют эндшпиль, который Карякин не выиграл у Широва, победят в окончании, которое Ван Хао не выиграл у Эльянова и выиграют прямой атакой партию, которую Накамура не выиграл у Крамника. Это я перечисляю партии из «последнего» четвертого тура. Уверен, можно найти немало примеров и из других туров.Еще раз: это не обвинение и тем более унижение шахматистов сего дня. Лишь констатация факта, что бег времени неостановим – а совершенству нет предела.