Владимир Тукмаков: КАКИМИ ТРАДИЦИЯМИ МОЖНО ПРЕНЕБРЕЧЬ?

В момент, когда партии первого тура плавно перетекали из дебюта в
миттельшпиль, ваш корреспондент Владимир Барский побеседовал с известным
украинским гроссмейстером и тренером.

– Владимир Борисович, в каком качестве вы приехали в Казань?– Я здесь в качестве новоиспеченного тренера азербайджанской сборной. – Недавно вы покинули пост главного тренера сборной Украины, потому что не смогли найти общий язык с руководством федерации. Как обстоят дела на новом месте работы?– Наши взаимоотношения с азербайджанской шахматной федерацией только начались. Когда люди вступают в брак, им кажется, что все замечательно. Впереди важные соревнования, перед нами ставятся серьезные задачи. В зависимости от показанных результатов будут развиваться наши взаимоотношения.– Насколько хороша, на ваш взгляд, нынешняя отборочная система – ряд коротких матчей?– Возможно, мои представления как игрока с большим стажем о том, какой должна быть идеальная система отбора, входят в противоречие с реалиями современного мира, с тем, как люди относятся к зрелищам, в том числе к шахматам. Нынешняя система мне не нравится, поскольку слишком велика доля случайности. По минимуму, в четвертьфинале должно быть 6 партий, в полуфинале 8, в финале 10, – это был бы разумный компромисс между классическими представлениями и нынешними реалиями. А при системе 4 – 4 – 6 фактор случайности вырастает неимоверно. Четыре партии для претендентов – это ничто! Не говоря уж о том, что при равном счете предусмотрен тай-брейк с коротким контролем, а это совсем другая игра.
Если мы к системе борьбы за первенство мира и к самому званию чемпиона мира относимся серьезно, то проводить все три матча подряд… Соревнование опять сводится к тому же Кубку мира! Как бы тщательно люди ни готовились, ясно, что они 90% времени уделяют подготовке к первому противнику. Неясно, пройдешь ли во второй круг, а если пройдешь, то с кем там встретишься? Понятно, что идет общая подготовка, но конкретно к следующему противнику они не готовятся. Поэтому финальный матч, где решается судьба всего цикла, становится во многом импровизацией. Участники будут измочалены, потому что короткие матчи изматывают невероятно, а тут еще и тай-брейки… Получается: чем дальше в лес, тем больше случайностей.
Логика этой системы в том, чтобы в одном месте, побыстрее, с наименьшими затратами – финансовыми и организационными – провести цикл. Если увеличить число партий на каждом этапе, то между матчами придется делать перерыв хотя бы в две недели. С организационной точки зрения это сложнее, но в таком случае проще провести турнир в два круга при 8 участниках. Все-таки, такой турнир исключает случайность, победит почти наверняка самый достойный. А при 4 партиях может произойти все что угодно, одна ошибка может решить судьбу матча. – Вы произнесли фразу: «Если относиться к званию чемпиона мира серьезно». На ваш взгляд, сегодня чемпионское звание имеет такой же вес, как полвека назад?– Очевидно, что это не так. Ярче всего это подчеркнул промежуток времени, когда чемпионы мира определялись по нокаут-системе. Всех этих чемпионов, кроме Ананда, можно только с известными оговорками включить в ряд классических чемпионов мира. До сих пор у нас неразбериха: то ли они полноправные чемпионы, то ли «второй свежести»? С другой стороны, во многих видах спорта чемпионаты мира проводятся каждый год, чемпионы все время меняются, и ничего – к этому относятся спокойно. С этим и связана моя оговорка.
Понятно, что звание чемпиона мира по шахматам в известной мере потеряло свой ореол. Понятно, что матч из 24-х партий, не говоря уже о доигрывании – все это ушло навсегда. Но все же…– А надо ли цепляться за этот ореол? Вот в футболе все, включая действующих чемпионов мира, начинают очередной чемпионат с одной стадии. Может, вернуться к системе, опробованной в Сан-Луисе и Мехико: два круга, восемь человек, один из них – чемпион мира, и вперед!..– Все равно нужно придумать какую-то объективную систему, чтобы определить эту восьмерку. Система «восемь человек в два круга» близка к идеальной, но тогда утрачиваются шахматные традиции, согласно которым чемпионское звание разыгрывается в матче. Может быть, пренебречь этой традицией? Другая традиция заключается в том, что чемпион мира имеет какие-то привилегии: он ждет, он сидит на троне, отдыхает, ничья в матче позволяет ему сохранить звание... Что-то надо менять, но те изменения, что произошли в этом году, на мой взгляд, неудачные. Хотя если большинство людей, участвующих в борьбе за первенство мира, это устраивает… В конце концов, я ведь уже давно не играю в шахматы.– В Казани приняты серьезные меры против читерства, а совсем недавно на чемпионате Европы во Франции чуть не разразился большой скандал, одного или даже двоих шахматистов подозревали в нечестной игре. Как вы считаете, ФИДЕ уделяет достаточно внимания проблеме «антикомпьютерной безопасности»?– Без сомнения, нет, ведь сегодня это главная проблема в шахматах. Это как допинг в спорте, здесь полная аналогия. Допинг в шахматах – это проблема надуманная, допинг-контроль не имеет смысла, а поставить надежный заслон читерству, безусловно, необходимо. Понятно, это проще сделать, когда играют 2, 4 или 8 человек, и значительно труднее для массового соревнования. Технологии развиваются с фантастической скоростью; то, что вчера казалось фантастикой, сегодня совершеннейшая реальность. – Один из ваших новых подопечных, Шахрияр Мамедьяров несколько лет назад публично обвинил одного из своих соперников в нечестной игре. Тот все отрицал, а Шахрияр в знак протеста выбыл из турнира. Ситуация не разрешилась по сей день, оба остались при своем мнении. Кто прав, кто виноват? Если Шахрияр не прав, ему следует извиниться; а если его соперник действительно использовал подсказки, то он должен быть дисквалифицирован. Должна ли ФИДЕ создать специальную комиссию, чтобы подобные конфликтные ситуации не оставались в подвешенном состоянии?– Нет, если и создавать комиссию, то для того, чтобы на 100 процентов исключить возникновение подобных ситуаций. Чтобы у людей не возникало подозрений, и чтобы потом мы не сталкивались с тем, что кто-то должен извиняться или кого-то надо дисквалифицировать. Такие ситуации должны быть исключены по определению. Вот в чем заключается задача ФИДЕ. Для этого надо создать комиссию из специальных людей, в том числе специалистов по компьютерным технологиям, а не только шахматистов. И если будет доказано, что человек все-таки воспользовался подсказкой, то однозначно: пожизненная дисквалификация.– Учитывая короткую дистанцию нынешних матчей, прогнозы делать трудно. И все же: кому вы отдаете предпочтение?– Действительно, прогнозы строить очень сложно. Можно долго говорить о шансах разных участников, их плюсах и минусах, но я считаю, что во всех матчах, учитывая короткую дистанцию, шансы примерно равны. С известными оговорками можно сказать, что главный фаворит всего цикла – это Аронян. Но он фаворит как бы на весь цикл, а в отдельном матче с Грищуком его шансы если и выше, то совсем не намного.
Что касается моих предпочтений, то они очевидны. Здесь играют два азербайджанских шахматиста, за которыми я слежу более пристально и за которых я болею. Затем есть Грищук, который играет в моей клубной команде «Сокар», и есть еще два участника этой команды – Сутовский и Волокитин. Известно, что они помогают Камскому. Поскольку никто из этой четверки в первом круге не играет между собой, то автоматически определяется круг моих предпочтений и симпатий. – Долгое время претендентские матчи не проводились, они возродились в 2007 году. Сейчас, как и тогда, мы видим, что претенденты создают мощные аналитические бригады. Идет ли это на пользу шахматам, не убивает ли творческий процесс?– Мощные аналитические бригады на матчах существовали всегда. Сейчас нет смысла набирать по 5-6 человек, ведь появились компьютеры, которые могут заменить не 2-3, а целую роту аналитиков. Мне кажется, сейчас 2 человека – это оптимальное число помощников. Чем больше народа, тем сложнее организовать работу этих людей. Понятно, если бы проводились матчи из 24-х партий…
Я исключаю карповскую эру, когда подключали всех, кто нужен и не нужен, но 3-4 человека в команде – это считалось нормально. Если правильно организовать работу бригады, то это идет на пользу шахматисту, поскольку он работает над шахматами, работает усиленно, и ему помогают, он многое узнает. Идет ли это на пользу шахматам? Мы возвращаемся к вопросу: идет ли на пользу шахматам внедрение компьютерных программ? С точки зрения поиска абсолютной истины шахматы становятся более совершенными; с другой стороны, убивается творческий дух, соревнование все больше сводится к количеству человеко-часов и мощности машин. Трудно однозначно ответить на этот вопрос. – Во времена противостояния Карпова с Каспаровым состав бригад был более-менее постоянным. А сегодня все время происходит ротация: секунданты переходят от одного шахматиста к другому, ведущие игроки сами становятся секундантами… Это нормальное явление?– Это естественно. В советские времена была элита, была четкая градация с точки зрения участия в турнирах. Регулярно выезжали за границу несколько человек, остальные ждали возможности выезда. Поэтому участие в бригаде – это была хорошая работа: и с точки зрения материальной, и с точки зрения занятий шахматами вообще. Сейчас все профессионалы в зависимости от своего рейтинга, от своего места в шахматной иерархии заняты в соревнованиях: одни в круговых турнирах, другие в матчах, третьи в опенах. У каждого своя профессиональная жизнь, никого ничто не сдерживает. Поэтому и происходит такое естественное перетекание. Сегодня ты – завтра я. Классический пример – Поткин и Непомнящий. Совсем недавно Поткин, очевидно, выступал в качестве секунданта, тренера, а сейчас уже сам вышел на первые роли. Да вот здесь в Казани в тренерских бригадах куча очень сильных шахматистов: и Свидлер, и Сутовский, и Рязанцев, и Волокитин, и Бакро – я даже не берусь всех перечислить. Они не взяли на себя обет быть тренерами или служить преданно одному. Контракт! Это просто один из контрактов: можно играть в турнирах, можно выступать за клуб, а можно помогать кому-то. – Один из сильных гроссмейстеров, Захар Ефименко, так много сотрудничал с Русланом Пономаревым, что Руслан даже недавно пошутил: мол, он столько времени проводит с Захаром, что даже подумывает сделать ему предложение. А здесь Ефименко вместе с Сергеем Карякиным помогают Крамнику. Для вас это не стало сюрпризом?– Любой возникающий тандем в какой-то степени неожиданный. С другой стороны, Ефименко же не давал обет, что будет верен Пономареву всю жизнь. В конце концов, это вопрос их личных взаимоотношений. Я не берусь оценивать и, тем более, выносить какой-то приговор. Думаю, что это все абсолютно нормально; это просто часть профессиональной жизни. – Владимир Борисович, кто придет на ваше место в сборной Украины?– Тренер пока не назначен. Есть несколько кандидатур, но я даже не знаю, как это будет решаться. – Не за горами командный чемпионат мира…– Да, но это уже не моя проблема.– Тогда поговорим об Азербайджане. Здесь есть явная тройка лидеров, а как обстоят дела с ближайшим резервом сборной?– Да, в этом я вижу главное поле своей деятельности. Есть три прекрасных шахматиста, входящих в элиту; они молоды, они талантливы, они доказали, что умеют не только играть в шахматы, но и работать. Кроме того, у каждого из них есть постоянные тренеры, и у них есть возможность привлекать тренерские бригады. Здесь все в порядке. С точки зрения сборной у меня только одна проблема – чтобы они все трое играли в команде. А вот вопрос ближайшего резерва действительно стоит. И последние доски сборной, и молодой резерва. Молодые ребята, которые есть в Азербайджане, показывают хорошие результаты на юношеских чемпионатах мира, но потом большинство из них как-то теряется. Я пока не успел глубоко и основательно познакомиться с этой проблемой, чтобы говорить о том, почему так происходит. Но в момент перехода из юношеских шахмат во взрослые люди теряются. Осознание этой проблемы у руководства федерации есть, материальные возможности для ее решения тоже. Так что будем вести работу в этом направлении.