Билл Расселл современных шахмат
Гроссмейстер Левон Аронян – в очерке пиар-директора ФШР Кирилла Зангалиса
Потерять любимого человека — это страшно, но еще страшнее так никогда его и не встретить.
Эрих Мария Ремарк
2011-2018
Никогда не думал, что написать о Левоне так сложно. Почему? Об этом чуть позже. А ведь он был изначально в списке моих героев. Причем он этого не только заслуживает, это для меня большая честь, что один из лучших шахматистов в истории попадет на мои 64 клетки. Благо, что это мой выбор, к тому же отношения с Левоном у меня сложились очень теплые. Нет, мы не друзья, но когда встречаемся или переписываемся, у нас есть далеко не только шахматные темы. С Ароняном можно говорить о чем угодно, начиная от литературы и музыки и заканчивая баскетболом, в котором армянский гроссмейстер разбирается круче меня.
Когда я только начинал работать с Сергеем Карякиным, Аронян был одним из самых неудобных соперников для моего подопечного. И после одной из проигранных партий я просто в сердцах написал Ароняну: «Ну, как же так тебе все время удается обижать моего Сережу?»
На что Левон ответил чуть переделанной цитатой из известного советского мультфильма «Маленький Мук»: «Если Лев (гепард в оригинале) съест Мука, то будет этому Муку наука!»
Да уж, умеет он изящно выразить свою мысль. С тех пор, когда Серега в очень важных турнирах побеждал Левона, я напевал вторую часть этой цитаты: «А уж если Мук одолеет льва?»
Аронян мне был интересен всегда. Я не могу разгадать его феномен. Он долгое время был вторым шахматистом в мировом рейтинге и выигрывал множество супертурниров. Перед кандидатским форумом в Казани-2011 я в тотализаторе поставил на его победу, а он вылетел в первом же раунде, уступив Саше Грищуку. В Лондоне-2013 в первом круге соревнований претендентов он шел вровень с Магнусом Карлсеном, имея в активе три победы при четырех ничьих. Если честно, я был уверен, что Аронян так же мощно выступит и во втором круге. Но почему-то батарейки этого удивительного человека сели, и в итоге он занял только четвертое место.
Помню, как после проигранной партии Свидлеру гроссмейстер вышел в пресс-центр с измученным видом и подошел к своему помощнику со словами: «Голова совсем не варит, не могу посчитать даже на три хода вперед, не знаю, что со мной».
Если честно, мне было его искренне жаль. Турниры претендентов стали камнем преткновения для обыкновенного гения. А ведь Левон единственный, кто смог дважды за карьеру взять Кубок мира, но вот в кандидатских форумах, что в Хантах-2014, что в Москве-2016, что в Берлине-2018 его преследовали неудачи. Причем в столице Германии Левон свою единственную партию выиграл у Карякина, который до последнего претендовал на главный приз. И это поражение не позволило Сереге выйти на второй матч с Карлсеном.
Цюрих. Февраль 2016
Я не устаю хвалить бизнесмена Олега Скворцова за то, что он организовал очень крутой турнир в Цюрихе. Много лет меценат приглашал меня почетным гостем, журналистом, просто товарищем. С этим швейцарским городом у меня связаны самые теплые воспоминания. В свой последний год активной гульбы я должен был по окончанию соревнования сделать большое интервью с Левоном для газеты «Спорт-Экспресс». Аронян человек очень добрый и открытый и ни разу не отказал мне ни в одной просьбе. Всегда отвечал на электронную почту, на звонки, на просьбы что-то прокомментировать. И на этот раз он проявил просто нереальные человеческие качества.
Дело в том, что Скворцов очень радушно принимал гостей и прессу. И в последний день турнира на банкете было слишком много вина. Я не рассчитал свои силы, и разговор мой с Левоном начался в не совсем равных условиях. Благо, что рядом был коллега Владимир Барский, с которым мы договорились вместе сделать этот материал.
Однако гроссмейстер за время беседы ни разу не сделал мне замечание по поводу того, что я был сильно нетрезв. Скажу больше, что Аронян просто-напросто помогал мне. И первая часть нашего разговора закончилась вполне прилично. Мы условились записать продолжение чуть позже, в ресторане, куда повел участников турнира Олег. Но получилось так, что в это время коллеги затащили меня на свою вечеринку, и там веселье продолжилось.
— А ты куда пропал? — мне позвонил Скворцов. — У нас тут веселье в самом разгаре. Тебя Левон ждет не дождется. Говорит, что самые интересные вопросы про баскетбол впереди.
— Может, не надо, а? — заканючил я в трубку. — Вы мой голос слышите? Я не в форме. Это будет провал.
— Кирилл, мы тебя все любим и знаем, тут все пьют вино, приходи, очень ждем, — Олег Игоревич был настойчив.
Конечно же, я пришел, вернее, дошел до ресторана. Я мало что помню из того разговора. Наутро, с отвращением слушая свой голос, я с удивлением обнаружил, как грамотно и терпеливо он сам вел беседу в нужное русло. Поработав над записью, я сделал один из лучших материалов в своей жизни (спасибо за редактуру и соавторство Володе Барскому). Мне кажется, что это интервью раскрыло Левона как человека если не «от» и «до», то достаточно сильно. Вот небольшой отрывок…
— Ты большой фанат кино, музыки, баскетбола… Шахматный мир давно знает, насколько многогранен Левон Аронян…
— Дело в том, что из-за шахмат я потерял музыку. В детстве я одновременно занимался фортепиано и шахматами, но потом пришлось выбирать что-то одно. Тогда было тяжелое время, 90-е годы. В Ереване были перебои с транспортом, и трудно было разорваться. Так что музыкой я занимался всего лишь год, но тем не менее это любовь всей жизни.
— А когда пришлось сделать этот выбор?
— Мне было 10 лет. В шахматах тогда уже стало кое-что получаться. К тому же у меня был замечательный педагог, сильный специалист Меликсет Хачиян. Очень здорово воодушевляет, когда ты видишь, что в этом деле быстро прогрессируешь, несешься вперед, словно Маленький Мук на волшебных туфлях. В игре на фортепиано такого ощущения не было, хотя считаю, что определенная склонность к музыке у меня есть. И я умею чувствовать, какая музыка хорошая, а какая… Нет, не плохая, а, скажем, проходящая…
— Музыка помогает тебе?
— Да, я ее использую по-разному. Бывает, что она нужна для расслабления, а иногда, наоборот, для зарядки. Для первой цели – это классика, а для второй – джаз.
— А если выбирать между Ленноном и Бетховеном?
— Однозначно Бетховен!
— Почему?
— Потому что в Бетховене я вижу эстетику целого народа. Это итальянская школа, которая менялась, совершенствовалась, а потом перешла в школу венскую.
— Ты все это настолько тонко чувствуешь?
— Конечно. Я вижу, какой огромный пласт культуры введен в ту или иную симфонию. И еще это чувство возникает от того, что ты понимаешь музыку народных традиций и осознаешь, насколько гениально композитор сумел все это совместить. Я всегда по музыке чувствую национальность композитора. Раздается Рахманинов, и ты сразу говоришь себе: о, это русский человек написал!
— А в принципе тебя трогают песни группы «Битлз»? Ведь ты как истинный ценитель понимаешь, что ливерпульская четверка за десять лет существования совершила в музыке настоящую революцию?
— Ты знаешь, не может нравиться все. Есть вещи, которые душу трогают, их можно слушать снова и снова, а есть произведения, даже у классиков, которые мне, можно сказать, безразличны. Вот у Чайковского, например, фантастическое начало второй симфонии, зато некоторые другие вещи оставляют меня совершенно равнодушным.
— Откуда изначально появилась эта любовь к классике?
— Благодаря маме. Она очень любит оперу, и с самого детства в семье все это прививалось. Именно она и учила нас отличать вечное от преходящего. Даже сейчас, когда я включаю ей то, что она плохо знает, она сразу же чувствует, что это хорошо. Например, мне удалось познакомить маму с голосом Леонтины Прайс, и она тут же сказала: да, это вторая певица после Марии Каллас!
— Если сравнить шахматистов с музыкантами, кем был бы, например, Карлсен? В народе ему дали прозвище Шахматный Моцарт…
— Мне кажется, он все-таки Бетховен. Такой же, с одной стороны, простой, а с другой – многогранный.
— Интерес к шахматам тоже пришел из семьи?
— Да, и тоже благодаря маме.
— Ты прекрасно разбираешься в баскетболе, знаешь все об НБА. Откуда такая любовь к этому виду спорта?
— В мои детские годы в Ереване почти в каждом дворе были футбольные площадки. Потом их приватизировали и застроили по большей части гаражами. А в соседнем дворе папа знакомого мальчика установил баскетбольное кольцо, и мы там играли.
— Кольцо – дело хорошее, но так погрузиться в баскетбол? Ведь ты иногда рисуешь на листочке комбинации, которыми мог бы гордиться сам Дэвид Блатт!
— Ну, ты преувеличиваешь. На самом деле, если я углубляюсь в какое-то дело, то стараюсь его изучить досконально. Так сложилось исторически, что стал болеть за «Бостон» и стремлюсь не пропускать ни одной новости, связанной с любимой командой.
— А почему «Бостон»?
— Не знаю, так повелось. Что-то есть в этой команде изначально чемпионское, настоящее; может быть, это ностальгия по старому баскетболу. Такие имена: Бил Расселл, Ларри Берд, Кевин Гарнетт! Когда «старики» выиграли в 2008 году свой последний титул, я был счастлив.
— На протяжении многих лет ты являешься одним из лучших шахматистов мира, а чтобы «оставаться на плаву», нужно работать 25 часов в сутки. Когда успеваешь смотреть матчи?
— Вживую я почти никогда этого не делаю, но когда идет сезон, то каждый день с утра просматриваю обзоры. Правда, когда я нахожусь в Армении, то проблема отпадает сама собой. Матчи начинаются в семь утра – идеальное время для просмотра баскетбола!
— Есть ли какой-то жизненный случай в баскетболе, который тебя растрогал до слез?
— Ему было 75 лет, и его супруга на день рождения преподнесла шикарный подарок. Она нашла видеозапись его первой игры в университете, когда ему было 16 лет. Баскетболисту не нужно было смотреть на экран: перед каждой атакой или защитой он со стопроцентной точностью называл комбинацию, куда сейчас последует передача и кто забьет мяч. При этом сам он сыграл довольно средне, но его любовь к баскетболу была настолько сильной, что спустя почти 60 лет он не забыл ни одной детали. Это же просто фантастика! Представляете, как для этого парня был важен этот первый матч, что его мгновения он пронес через всю свою жизнь!
— Кто же это был?
— Попытайся угадать!
— Бесполезно…
— Это был одиннадцатикратный чемпион НБА Билл Расселл…
— А ты помнишь так же хорошо свои партии? Многие гроссмейстеры уверяют, что знают наизусть почти все свое творчество.
— Нет, я не держу свои партии в уме. Может быть, лишь какие-то контуры. Но чтобы выдать наизусть поединок такого-то года – это не мое.
— Можешь с ходу назвать эффектный момент в баскетболе? Пусть не самый важный и красивый, но который приходит в голову моментально?
— Да, это финал Олимпиады-2000 в Сиднее. Тогда 198-сантиметровый Винс Картер данканул через высоченного центрового сборной Франции, да сделал это так, что перелетел через голову француза, который защищал кольцо на вытянутых руках. Фантастика! Вообще Картер был очень волевой, злой баскетболист, который всегда хотел затолкать мяч с мясом.
— А у тебя есть эта злость? Злость, которой Корчной, например, подавлял своих противников?
— Я человек очень добрый, мне всегда нужно дополнительно себя заряжать. Жаль, нет такого лекарства «Озверин», как в знаменитом мультфильме про кота Леопольда. Я стараюсь изо всех сил, злюсь на себя, на соперника, на все вокруг, но это получается неискренне, потому что это не моя натура. Не думаю, что это так уж трудно, но ты должен определенным образом «загнать» себя в эту атмосферу, а потом оттуда выйти, оставшись самим собой.
— Тебе хочется стать чемпионом мира?
— Очень!
— Чувствуешь, что ты лучший?
— Безусловно! Но это не имеет никакого значения. Важны победы, доминация на протяжении многих лет. У меня почему-то до конца «пазл» не сходится. Об этом очень метко сказал Зигберт Тарраш: мало быть хорошим шахматистом, нужно еще очень хорошо играть в шахматы. Поэтому мои слова особого значения не имеют. Совсем скоро, 10 марта, стартует турнир претендентов. И вот там надо показывать за доской, чего ты на самом деле стоишь.
— Ты сам понимаешь, что тебе не хватает?
— Да, и я над этим работаю. Конечно, хочется всегда и везде быть лучшим. Амбиций хватает, но нужно собраться на решающий рывок. В том же Лондоне-2013 на турнире претендентов после первого круга я шел с результатом «+3» вровень с Карлсеном. А потом просто стало тяжело играть, в какой-то партии ближе к финишу даже посчитать ничего толком не мог. Но при этом я был спокоен, как Каа из «Маугли»; наверное, это моя главная проблема. Все-таки немного в шахматы играть я умею…
— А что самое главное в шахматах?
— Однозначно – любовь к ним. Когда это для тебя не тяжкий труд, а глубокое чувство – это совершенно разные вещи. Нужно беззаветно любить игру, а остальное придет. Если же этого нет, то хоть бейся об пол, но топовым гроссмейстером ты не станешь.
Москва. 29 декабря 2019
В столице проходил чемпионат мира по блицу. Я не видел Ароняна с турнира претендентов в Берлине-2018. Мы иногда переписывались по поводу баскетбола, не более того. Меня очень порадовала его фраза, когда мы встретились после одной из партий.
— Как же с тобой теперь неинтересно общаться, — улыбнулся Левон. — Раньше с утра ты всегда был с чувством вины, как после того интервью в Цюрихе. Можно было подшутить над тобой, потроллить по-доброму. А сейчас какой-то уверенный в себе спортсмен передо мной. Эх, Кирилл, без вина ты стал скучным.
Я никогда не скрывал, что мне безумно интересно было бы посмотреть матч за корону между Ароняном в лучшей форме и Карлсеном. Как бы Левон провел этот поединок из двенадцати партий?
— Ты знаешь, — как-то написал мне гроссмейстер, — я много побеждал в крупных турнирах, больше твоего «Маленького Мука», но, не буду лукавить, если скажу, что отдал бы все эти победы, чтобы выиграть поединок на первенство мира.
Думаю, что Левон прав. В шахматах есть только одна вершина, и он все еще пытается ее взять…
***
Я не имел бы права писать об этом, если бы сам не прочувствовал все то, что ощутил несчастный Аронян в марте 2020 года. Это чудовищно несправедливо. Это боль, которая не может сравниться ни с чем. 30 марта Арианна Каоили, его жена, скончалась, не оправившись после чудовищной автомобильной аварии, в которую она попала в ночь с 14 на 15 марта. Если честно, я, который испытал подобное 13 лет назад, просто не мог прийти в себя несколько дней. Ей было всего 33 года, она была рождена в тот же 1986-й год, что и моя Ксюша. В тот же день я очень лаконично написал слова поддержки Левону, но, видимо, Аронян отвечать не мог, да и не надо было…
Иногда судьба очень жестока с нами. Даже чрезмерно жестока. Иногда испытания Господни, которые выпадают нам в этой жизни, мы не готовы принять. Вопиющая несправедливость отнимает у нас самое родное. Но я знаю одно: Левон, который сейчас является седьмым шахматистом мира, теперь будет играть за двоих. И я в нем уверен, так же как он уверен в том, что его «Бостон» выиграет очередной титул, а он обязательно выиграет, зуб даю…
Командный чемпионат азиатских городов
