Аркадий Дворкович: ФИДЕ нуждается в больших переменах
Кандидат в президенты ФИДЕ ответил на вопросы корреспондентов портала Chess Base Георгиоса Сулеидиса и Маколи Петерсона
Георгиос Сулеидис: – Интернет изобилует фотографиями, на которых вы играете в футбол, баскетбол, участвуете в благотворительных мероприятия, таких, например, как мероприятия UNAIDS. Что Вам нравится больше – футбол или шахматы?
Аркадий Дворкович: – Мне нравится и то, и другое, просто по-разному. Футбол – это работа в команде, физическая активность и масса удовольствия. Шахматы – это более интеллектуальный и индивидуальный подход, позволяющий получить жизненный опыт другого рода. С профессиональной точки зрения я считаю, что способен лучше организовать шахматные мероприятия, чем футбольные. Организация в футболе требует немного другого подхода, что мне тоже под силу, но в шахматах я могу быть более успешным, поскольку обладаю опытом работы в Российской шахматной федерации, организации Мемориала Таля и других шахматных мероприятий. Поэтому я понимаю, как применить эти знания и опыт для ФИДЕ.
ГС: – Вы говорите, что организовали шахматные мероприятия высокого уровня. Однако это звучит чрезмерно скромно на фоне Вашего статуса председателя Организационного комитета чемпионата мира по футболу 2018 года в России, крупнейшего футбольного события в мире. Какие выводы вы сделали из этого чемпионата?
– Я получил огромный опыт! Мы делали все, чтобы мечта превратилась в реальность. Это та мечта, которую, быть может, лелеяло не одно поколение россиян. В противовес образу, созданному в западных СМИ и некоторыми политиками, мы пытались показать настоящую Россию. Настоящая Россия – открытая страна, гостеприимная и очень дружелюбная ко всему остальному миру. Я также думаю, что россияне показали свое отличие от навязанного образа. С профессиональной точки зрения организация Кубка мира как таковая позволила получить большой опыт. ФИФА дала нам знания и навыки, которых у нас до этого не было, а нашей команде – организационному комитету, в котором я председательствовал в течение определенного периода времени – возможность воплотить эти знания в сферу услуг, предоставляемых людям: поклонникам, командам и всем вовлеченным в этот футбольный процесс. Сейчас все говорят, каким удивительным событием это было. Никто не ожидал, что все пройдет так гладко. Это был настоящий праздник футбола!
Очень важно то, что мы действительно держали события под контролем. Чемпионат мира не просто шел сам по себе – мы продумали его организацию до мелочей. Я лично побывал на 28 матчах не только в качестве зрителя, но посещал оперативные центры, где у нас было задействовано множество людей, работавших вместе и отвечавших за охрану и технику безопасности, питание, медицинские и прочие необходимые услуги. Самым главным результатом этого мероприятия стало появление новых людей, понимающих, как работать, и обладающих различными навыками. И теперь мы можем привлекать некоторых из них к организации шахматных соревнований.
ГС: – Как вы думаете, можно ли использовать этот опыт при проведении шахматных мероприятий в будущем?
– Как раз об этом я и говорю. Теперь для шахмат у меня есть и опыт, и знания и энергия, а также люди, понимающие, как действовать в шахматном мире. Мы договорились с президентом ФИФА Джанни Инфантино, что в случае моего избрания мы заключим соглашение между ФИФА и ФИДЕ, целью которого будет обмен навыками между двумя организациями.
ГС: – Когда вы договорись об этом с г-ном Инфантино?
– Это произошло в последние дни чемпионата мира ФИФА, когда Инфантино был в Москве. Мы виделись каждый день и много всего обсуждали, в том числе соглашение, которое можно будет заключить, естественно, в случае моего избрания. Я уверен, что ФИДЕ может многое получить от сотрудничества с ФИФА. Но и футбол тоже может выиграть от сотрудничества с шахматами. Например, в футбольных академиях дети могут играть в шахматы, и это поможет им улучшить свои интеллектуальные способности и мышление при игре в футбол. Это весьма полезно.
ГС: – Сначала вы пришли на смену Виталию Мутко в качестве председателя организационного комитета, а теперь, баллотируясь на пост президента ФИДЕ, по существу, идете на смену бывшему президенту Кирсану Илюмжинову. Не ощущаете себя в роли антикризисного менеджера по решению проблем, доставшихся Вам по наследству?
– (смеется) Иногда да, но, что более важно, я вкладываю в любое дело весь свой опыт и энергию. Я перенимаю все лучшее у тех, кто работал до меня. Я взял все лучшее у Виталия, а теперь беру все лучшее у Кирсана, попутно учась на их ошибках, и это вполне нормально. То же самое относится к людям, которые заменили меня в правительстве России – они не только берут все лучшее от меня, но также исправляют ошибки, которые я, возможно, допустил. Это естестввенный процесс. Да, у меня есть опыт продолжения работы над чужим проектом, а не просто опыт рутинной работы. Я полагаю, что проектный подход должен быть принят на вооружение по отношению к ФИДЕ для осуществления перемен в этой организации.
Маколи Петерсон: – В случае Вашего избрания президентом ФИДЕ какими будут основные перемены, которые шахматный мир увидит, скажем, через год, через четыре года?
– Я начну с некоторых перемен в руководстве ФИДЕ и управленческой деятельности, включая изменение методики назначения арбитров, членов апелляционных комитетов, руководителей комиссий. Система назначений будет основана на заслугах, профессиональном опыте и достижениях, а не на личном отношении людей к руководству ФИДЕ, что имеет место сегодня, к сожалению.
Необходимо перейти к формированию долгосрочного бюджета, который будет разрабатываться как минимум на четыре года вперед. Будет известно заранее, чего ожидать в плане поддержки турниров, шахматных школ и развития шахмат в целом на четыре года вперед. Эта программа гарантирует организации получение поддержки в рамках четырехлетнего периода и установление принципов прозрачного спонсорства ФИДЕ и региональных федераций со стороны компаний, которые я очень хорошо знаю по долгому опыту работы в правительстве. Я знаю все крупные национальные компании, многие из которых хотят поддерживать шахматы при условии, что руководство ФИДЕ будет прозрачным, эффективным и ответственным за свои действия.
Нам нужно повсеместно создавать условия для лучшего доступа к возможностям шахмат, в том числе путем внедрения шахмат в школьную программу на системной основе, а не только в некоторых странах в качестве пилотных проектов. Программа «Шахматы в школе» должна находиться под эгидой ФИДЕ по всему миру, начиная с некоторых небольших стран и распространяясь затем по всему свету. При этом меняется фокус: из простого объекта изучения шахматы превращаются в инструмент улучшения образования в целом, что означает несколько иной подход к программам. Мы хотим, чтобы изучение шахмат в школе было не самоцелью, а способом улучшения математических и в целом интеллектуальных способностей детей. Это то изменение, которое позволит нам оказывать поддержку шахматам в школе не только от шахматного сообщества, но также со стороны государственного сектора тех правительств, которые заинтересованы в совершенствовании систем образования своих стран.
Я полагаю, что использование современных технологий, включая IT-платформы, имеет ключевое значение для шахмат. Это позволит задействовать больше людей и сделать шахматы привлекательными для спонсоров. Если крупные компании, пользующиеся IT-платформами для бизнеса, увидят, что шахматы предназначены не для миллионов, а для десятков миллионов людей, они выстроят совершенно другие модели своего бизнеса. Наша цель состоит в том, чтобы вместо получения денег от семей юных шахматистов в виде регистрационных сборов, вступительных взносов, взносов за звания и т. д., как это сейчас практикуется в ФИДЕ (ведь сегодня ФИДЕ зарабатывает на шахматах, а не вкладывает в них) создать такую бизнес-модель, которая привлечет деньги в шахматы.
МП: – Похоже на то, что по некоторым вопросам Ваши взгляды совпадают с мнением Найджела Шорта.
– Это так, у нас много схожих идей. Существенная разница между Найджелом – великим шахматным гроссмейстером – и мною заключается в том, что у меня есть опыт управленческой работы на высоком уровне. Я считаю, что Найджел может отлично послужить шахматам. Надеюсь, что в какой-то момент мы обсудим с ним эти идеи. Кто бы ни победил на выборах, нам необходимо работать в одной команде.
К управлению шахматами я хочу привлечь ведущих профессионалов, некоторые из которых еще активно учувствуют в турнирах, другие менее загружены участием в соревнованиях. Что касается меня, я тоже в состоянии внести свою лепту в развитие шахмат.
МП: – Избирательные кампании обоих ваших оппонентов до сих пор были сконцентрированы на том, чтобы дать представление о Вас как о неком подобии Илюмжинова, или как о человеке, слишком зависящим от российского государственного аппарата. Можете пояснить роль Илюмжинова в вашей избирательной кампании?
– Мы обсуждали с ним некоторые проблемные вопросы, но активной роли в моей кампании он не играет. Я выстраиваю свою команду на другой основе, но при этом я консультировался с Кирсаном относительно его опыта работы в шахматах как в целом, так и в отношении отдельных конкретных регионов, где он проявлял наибольшую активность, например, в Азии. Мне нужно понимать, чем эти федерации живут, а он знает об этом немало. Он о многом мне поведал и дал несколько советов, что, однако, не является активной или формальной ролью. На самом деле, я пытаюсь консультироваться со всеми, кто знает о шахматах больше, чем я, поскольку мне нужны эти знания. Я знаю многое, но не все. Есть немало того, что мне еще предстоит узнать. У меня состоялся трехчасовой разговор с г-ном Макропулосом, и я полагаю, что он был полезен для нас обоих.
МП: – Этот разговор состоялся, когда Вы были в Бухаресте?
– Точно так. Я считаю, что в результате у нас должна сложиться гораздо более многочисленная команда, чем количество людей в тикете кандидата или еще плюс человек пять. В этой команде должны работать десятки людей, разделяющих общие идеи, работающих на одинаковой платформе, которые могут продвинуть шахматы на новый уровень. Раньше было что-то хорошее, но многое не получалось, нам нужно исправить это и двигаться вперед.
Что касается связей с российскими властями, то они у меня, безусловно, есть – все-таки я проработал в правительстве России и администрации президента в течение 18 лет. Конечно, меня все знают, но я не получаю каких-либо указаний от Кремля или правительства, так как больше там не работаю. Да, они поддерживают меня и знают о моих способностях, но я не использую их влияние в своей кампании, и они не дают мне никаких указаний.
Георгиос Сулеидис: – Значит, вы не боитесь, что Илюмжинов может Вас скомпрометировать?
– Я уже слышал этот вопрос от Макропулоса. Полагаю, что каждый из нас обязан сделать все возможное для блага ФИДЕ и отбросить личные соображения. Что хорошо для ФИДЕ – полезно, что нехорошо – бесполезно и опасно. Кирсан не является официальным членом моей команды, но я общался с ним, потому что он занимал пост президента в течение 23 лет.
Маколи Петерсон: – В Бухаресте вы предложили некое соглашение о честной игре. В чем заключалось это соглашение и какова была реакция на это предложение в Бухаресте?
– Основная идея заключалась в воздержании от использования ресурсов, к которым кандидаты прибегали ранее. Особенно это касается г-на Макропулоса, фактически являющегося на данный момент главой ФИДЕ. Я считаю, что он очень активно использует свое положение для продвижения своей кампании, проводя семинары и многое другое, а также финансируя поездки, встречи с людьми и предоставляя финансирование федерациям. Со своей стороны, я не должен был бы прибегать к своим прежним политическим связям. Таким образом, это соглашение касалось обеих сторон. Справедливая кампания возможна только при симметричных действиях с обеих сторон. Однако он отклонил мое предложение.
МП: – Когда я обсуждал эту тему с Малкольмом Пейном, то спросил о наличии механизма противодействия расходованию средств ФИДЕ на вопросы кампании, и он ответил, что таким инструментом является аудит верификационной комиссии.
– И что потом?
МП: – Возможно некоторое отставание по времени, но, по-видимому, они…
– …Они занимаются этим в данный момент. Дело не в аудите. Если увеличить количество семинаров накануне выборов раза в три, то это, очевидно, будет удобным способом путешествовать и общаться с людьми. Формально, любая аудиторская комиссия может сказать, что нет ничего незаконного в организации семинаров. Тем не не менее, когда люди участвуют в выборах, особенно в такой организации, как ФИДЕ, обычно принято уходить в отпуск. Кандидат обязан уйти в отпуск, а федерацией могут руководить люди, не претендующие на избрание. Здесь налицо конфликт интересов.
МП: – Получается, что если верификационная комиссия не является хорошим инструментом, то соглашение, которое Вы предлагаете, скорее выглядело бы как джентльменское соглашение.
– Это значит взять отпуск за свой счет на два месяца и проводить самостоятельную кампанию, используя при этом собственные финансы, а не тот административный ресурс, который, по большому счету, находится в твоих же руках.
МП: – Каким образом Вы могли бы доказать, что не используете государственные ресурсы России?
– Да, это действительно было бы джентльменское соглашение. Если в какой-то момент конкурентам удалось бы подловить меня на использовании чего-то недозволенного, это было бы нарушением соглашения. То же самое по отношению к Макропулосу: если бы я поймал его на чем-то, то это привело бы к негативным последствиям для его репутации и дальнейшего хода кампании. Только и всего.
ГС: – Ваш отец был известным международным арбитром, в честь которого на его родине в Таганроге проводится регулярный опен. Ваш отец, в свою очередь, также организовал турниры, участником которых был Гарри Каспаров...
– В прошлом, на чемпионатах мира мой отец входил в его команду.
ГС: – Вы поддерживаете связь с экс-чемпионом мира?
– В последний раз мы мельком виделись в Москве лет восемь назад. Бывало, что в 90-е мы иногда общались друг с другом, а познакомились в 80-х, когда я был еще очень молод. Скажем так: я считаю его прекрасным шахматистом и великим чемпионом, который, однако, мог бы дать шахматам гораздо больше.
ГС: – Позвольте процитировать Каспарова, который утверждал следующее: «Не думаю, что Аркадий Дворкович решил сам баллотироваться на пост президента ФИДЕ. Наверное, ему приказали это сделать. Так все происходит в авторитарных режимах». Прав ли он, и насколько велико влияние руководства вашей страны?
– Я знаком с этим утверждением, но здесь он совершенно неправ. Я принял решение без какого-либо влияния со стороны Кремля или правительства. И Путин, и Медведев сильно удивились, узнав о моих планах баллотироваться в президенты ФИДЕ. Они даже и не думали в этом направлении. Когда я поведал им об участии в кампании, они отнеслись к этому положительно. В недавней публичной речи Путин пожелал мне удачи в этом проекте.
ГС: – С чем связаны Ваши личные мотивы баллотироваться в президенты ФИДЕ?
– Перечислю три пункта:
Семейные традиции. Всё, чем занимался мой отец, очень важно для меня, и я хочу идти по его стопам.
Я действительно считаю, что ФИДЕ нуждается в больших переменах, радикальных изменениях в руководстве, управлении финансами, маркетинге и развитии шахмат во всем мире, и я не думаю, что нынешняя команда ФИДЕ способна это сделать. Что касается Найджела, то он хороший шахматист, но не обладает достаточным управленческим опытом для руководства.
Я верю, что для этого у меня есть и опыт, и знания, и энергия. Не думаю, что связь с правительством является для шахмат чем-то нехорошим. Для развития шахмат ФИДЕ нуждается в партнерских отношениях с государствами всего мира, и мой опыт и связи в государственном секторе важны для шахмат.
ГС: – Вы упомянули свои связи с правительством. На Западе многие люди опасаются, что влияние России в ФИДЕ слишком велико, и что ФИДЕ слишком сильно зависит от России, особенно в финансовом отношении.
– Я полностью с этим согласен. Нам нужна диверсификация...
ГС: – Без поддержки России многие турниры, такие как чемпионат мира 2012 года в Москве и 2014 года в Сочи, а также турниры претендентов 2014 года в Ханты-Мансийске и 2016 года в Москве, возможно, не состоялись бы. Как Вы смотрите на эту проблему, и что бы Вам хотелось изменить в этом плане?
– Я не думаю, что сокращение финансирования из России является правильной идеей. Это нехорошо. К сожалению, если нынешняя команда останется у власти, финансирование будет только сокращаться, поскольку российским спонсорам не нравится, как обстоят дела в ФИДЕ – имею в виду непрозрачность управления и невыгодность сотрудничества с ФИДЕ. Говоря о спонсорстве, спонсору нужно что-то получить от того, во что он вкладывает. Если это благотворительность, вы ничего не требуете взамен, но если это спонсорство – то компании ничего не получают от ФИДЕ. Я не думаю, что нам нужно сократить эту часть, нам нужно увеличить другую – финансирование от других спонсоров, других стран, других компаний, а поскольку я отвечал в правительстве России за инвестиционные проекты в инфраструктуре и в промышленном секторе, я знаю руководителей всех крупных международных компаний. У нас очень хорошие отношения со многими из них, и с некоторыми я уже обсуждал перспективы развития шахмат. Они готовы поддержать шахматы при условии, что ФИДЕ создаст очень прозрачные условия и эффективно работающую команду. Они хотят работать с ФИДЕ, и помимо российского мы получим и другие источники финансирования.
ГС: – Можете ли Вы более конкретно рассказать о компаниях, которые упомянули ранее?
– Пока я не избран в ФИДЕ, нас не связывают какие-либо контрактные обязательства, но посудите сами: сейчас компания «Рено» поддерживает развитие шахмат в России, но также думает и о дальнейших шагах в этом направлении. У нас были обсуждения о поддержке шахмат со всеми компаниями, о которых я говорю. Есть некоторые телекоммуникационные компании, которые готовы поддерживать шахматы. Некоторые компании поддерживают другие виды спорта, включая футбол, но хотят выступить спонсорами и в шахматах. Конечно, речь идет о разных объемах поддержки. Если в футболе мы говорим о сотнях миллионов долларов, то в шахматах – о миллионах долларов, так что это несоизмеримые цифры. Они желают выступить в роли спонсоров, но хотят понять, что получат взамен. Речь идет о прозрачности и новых моделях бизнеса.
ГС: – Политические отношения между Западом и Россией натянуты, мягко говоря. Вы думаете, шахматы могут улучшить эту ситуацию?
– Любая неофициальная деятельность, осуществляемая последовательно, будь то культурная, образовательная, спортивная или их сочетание, в состоянии улучшить взаимоотношения как на личном, так и официальном уровне. Мы стремимся к этому, и шахматы могут сыграть свою положительную роль. Я помню, когда мы начинали вкладываться в футбол или хоккей с шайбой, это помогало личным контактам и образованию новых связей, а также способствовало улучшению общего фона и политического климата. Для этого нужно время, это не случается в одночасье (щелкает пальцами), но это действительно дает результат. Я хочу подчеркнуть еще раз, что России нет необходимости оказывать влияние или держать ФИДЕ под контролем. Это не так. России нужны сильные международные институты и организации, отвечающие интересам всех членов и стран. Только таким образом мы можем наладить доверительные отношения между Россией и другими странами. Если Россия будет контролировать, то никакого положительного воздействия не получится.
ГС: – Это ваше личное мнение?
– Нет, это не мое мнение. Это мнение правительства России. Нам нужна сильная Организация Объединенных Наций, сильный Международный олимпийский комитет, а не шаткий, как это видно в течение последних лет. Нам нужны сильные международные организации во многих областях, которые бы создавали всем равные условия для честной игры. Это наше твердое убеждение.
ГС: – Давайте перейдем к выборам. 64 страны поддержали Георгиоса Макропулоса, 13 стран выдвинули вас и 6 стран – Найджела Шорта в качестве кандидата в президенты ФИДЕ. Стороннему наблюдателю эти цифры могут показаться предвестником результата предстоящих выборов. Вы согласны с этим?
– Совершенно не согласен. Строго говоря, для моего выдвижение было необходимо только пять стран, и я сказал: давайте просто заручимся поддержкой пяти стран и не станем торопить события. Мне ответили, что необходимо еще несколько голосов на тот случай, если кто-то в последний момент передумает и отзовет поддержку. Мы могли бы собрать более 13 стран, но не ставили такую цель к 3 июля, когда было необходимо подать заявку на участие выборах. Во-первых, я не стремился к большим цифрам – не в этом была моя цель. Сейчас мы набираем всё большую поддержку. Во-вторых, я не думаю, что 64 – это реальная цифра поддержки Макропулоса. Может быть, кто-то его и поддержал, но я уже обсуждал тему предстоящих выборов с некоторыми федерациями, и они продолжают размышлять над этим вопросом. 64 голоса поддержки еще не означает, что в итоге все так и проголосуют за Макропулоса. Я думаю, что у всех кандидатов впереди интенсивная кампания, и победа не будет легкой ни для кого.
ГС: – Типичная стратегия предвыборных кампаний наших дней заключается в обвинении оппонентов в социальных сетях. Подходит ли Вам эта стратегия для победы на выборах?
– Я предложил Макропулосу кампанию, основанную на принципе «фэйр-плей». Он отклонил мое предложение и сразу набросился на меня с обвинениями, поэтому я, в свою очередь, был вынужден рассказать о том, как поступает он. Будем надеяться, что мы сможем избежать грязной кампании, потому что это не по мне. Тем не менее, если я считаю что-то неправильным, я должен озвучить свое мнение. Не думаю, что стоит скрывать правду от людей.
МП: – Недавно команда Макропулоса высказалась в том духе, что приглашение делегатов на чемпионат мира связано с вашей избирательной кампанией. Зачем Вы пригласили 15 человек на чемпионат мира по футболу? Можно ли дать какое-то другое объяснение всем этим приглашениям?
– В качестве председателя оргкомитета я приглашал на чемпионат мира многих людей: политических друзей, бизнесменов, хоккеистов, теннисистов, шахматистов – так я пригласил, например, и Магнуса, который не смог приехать из-за подготовки к Билю и другим турнирам, – при этом я также приглашал людей из шахматного мира в целом. Кто-то проявил интерес, кто-то нет, но я никогда не просил кого-либо проголосовать за меня в качестве благодарности за приглашение. Я просто считаю, что чемпионат мира – это такое событие, которое стоит посетить каждому любителю футбола, особенно тем, у которых никогда не было такой возможности – живущим в отдаленных местах или в наименее развитых странах. Жители Европы могут позволить себе поехать на любой турнир – в Германию, Францию и другие страны. Но речь идет об Африке – да, в Южной Африке проходил чемпионат мира, но сколько африканцев смогло туда поехать – большой вопрос. Поэтому я подумал, что неплохо бы пригласить их и заодно узнать о том, что у них происходит в сфере шахмат. Я не просил их голосовать за меня, просто наводил справки о происходящем в мире шахмат.
МП: – Встречи проходили с глазу на глаз?
– Нет. Некоторые из них приезжали в одиночку, некоторые группами, и у нас было где-то полчаса для общения, а затем они отправлялись на футбол и покидали Россию. Я просто подумал, что для них это хорошая возможность посетить Россию, познакомиться со страной и пойти на футбольный матч, и не было ничего, связанного с темой предстоящих выборов.
МП: – Таким образом, Вас не волновало то, что это, по крайней мере, будет выглядеть как попытка заручиться одобрением?
– В основном, это происходило после нашей встречи с Макропулосом, когда я просил его не поступать таким же образом. Но Макропулос не согласился. Тогда я сообщил ему, что я собираюсь пригласить людей на чемпионат мира, так как считаю это симметричным ответом на его действия. Полагаю, что в этом есть столько же незаконного, сколько и в семинарах ФИДЕ. Отправка приглашений тоже законна и транспарентна, и я не совершил чего-то плохого.
МП: – И все это Вы заранее озвучили Макропулосу в Бухаресте?
– Да. Возможно, если бы нам удалось договориться о правилах, этого можно было избежать, но, опять-таки, речь идет скорее о неофициальном толковании, чем о чем-то законном или незаконном. Само собой разумеется, что не было никакой коррупции или подкупа.
ГС: – Как вы оцениваете контракт между ФИДЕ и компанией «Агон», и будете ли вы продолжать это сотрудничество?
– Я не читал контракт, поэтому трудно говорить о его будущем. Это вопрос как юридический, так и по существу. Я думаю, что любой контракт должен включать критерии эффективности: Качество, прозрачность, выгоды для ФИДЕ и спонсоров. Если компания, будь то «Агон» или какая-либо другая, соответствует этим критериям, она может продолжать работу, если нет – должна уйти. Надо разобраться в этой ситуации. Я слышал неудовлетворительные отзывы от многих, в связи с чем любой президент, который будет избран, просто обязан пересмотреть ситуацию. Не думаю, что это повлияет на чемпионат мира в Лондоне. Сейчас опасно что-либо менять, потому что матч состоится уже совсем скоро, но после этого мы должны проанализировать ситуацию. Необходимо установить четкий, прозрачный цикл чемпионата мира для женщин такого же формата, как и для мужчин. Это очень важно.
МП: – Богатая история отношений с «Агоном», долевым участием в этой компании, а также с Ильей Мерензоном сложилась у Кирсана Илюмжинова. Фактически, это сыграло ключевую роль в прошлогоднем расколе между ним и Макропулосом. Каковы ваши отношения с Мерензоном?
– Мы встречались раз пять-семь, в основном во время матчей, а также недавно пару раз. Он объяснял мне, чем они занимаются, но не показал контракта. Я посетил несколько соревнований. Я думаю, что их организация была удовлетворительной, но они могли бы сделать еще лучше, намного лучше. Возможности для улучшения огромны. Я и моя команда, совместно с Российской шахматной федерацией, сами были организаторами матча на звание чемпиона мира между Магнусом и Виши в 2014 году в Сочи, и многие считают, что это был хороший турнир, во многих отношениях лучше, чем последующие.
МП: – И тогда это было своего рода сотрудничество?
– Тогда они отвечали за оформление матча и кое-что еще, но они не были причастны к организационным вопросам. Ответственность за организацию несли мы. Опять же, если в Лондоне они смогут все организовать на гораздо более высоком уровне, то, возможно, мы сможем продолжить сотрудничество. Но им еще предстоит это доказать.
Я буду следить за тем, как идут приготовления к матчу. Я поддерживаю тесные контакты с некоторыми из спонсоров турнира, которые хотят, чтобы все прошло успешно и по максимуму, особенно в плане качества и прозрачности.
МП: – Очевидно, что спонсорами событий последних лет были те же спонсоры, что и у Российской шахматной федерации.
– Я думаю, что около 80% финансов поступает в ФИДЕ из России.
МП: – Действительно ли это деньги ФИДЕ, или они предназначены для…
– …Это деньги российских спонсоров.
МП: – Правильно, они предназначены для проведения соревнований.
– Тем не менее, ФИДЕ оставляет себе 20% призового фонда, поэтому большая часть денег поступает из этих источников, либо ФИДЕ зарабатывает на игроках, родителях детей, детских турнирах, ФИДЕ просто берет деньги от семей – не дает, а берет деньги. Организаторы турниров ФИДЕ получают 100% прибыли от бронирования гостиниц, опять же за счет родителей детей и юных шахматистов. Я думаю, мы должны порвать с этим как можно скорее. Это произойдет на следующий день после моего избрания. Неправильно брать деньги у игроков, нужно делать наоборот.
МП: – Говоря о проведении чемпионатов мира, не создается ли у Вас впечатление, что такие компании, как «ФосАгро» участвуют в нем не только из-за симпатии к шахматам, но и ожидая возврата своих инвестиций?
– Им нравятся шахматы как интеллектуальный вид деятельности, как интеллектуальный вид спорта, как сочетание спорта, науки, искусства. Они любят шахматы, но это тоже часть бизнеса, видимая часть любой компании и признак хорошего корпоративного сотрудничества как в России, так и в других странах, проводящих крупные турниры. Они хотят быть на виду, но для этого им нужна организационная работа высокого качества. Им необходимо, чтобы работа выполнялась на действительно профессиональном уровне – это часть бизнеса, а не просто благотворительность. Это тоже своего рода благотворительность, но только отчасти.
МП: – Интересно, смогу ли я когда-то постигнуть азы ведения бизнеса в России. Когда российская компания хочет спонсировать шахматное мероприятие, такое как чемпионат мира в Великобритании, она не может они просто выписать чек (т.е. сделать обычный банковский перевод) в пользу World Chess PLC – я сейчас имею в виду то, как они осуществляют свое спонсорство на практике. То, что мы видим сейчас с World Chess PLC в Великобритании – это Илья Мерензон и акции, принадлежащие ему почти на 100%. Определенная часть переводится на счет кипрской компании ArnoInvest Holdings, и этим акциям присваивается не номинальная стоимость, а значение 404 евро. Получается такая конкретная сумма, при этом общая стоимость всех акций равна 2 миллионам евро, то есть цене организации матча. Является ли это общепринятым способом финансирования мероприятий?
– Нет, российские турниры обычно финансируются через Российскую шахматную федерацию. Финансирование поступает в РШФ, которая организует турнир, оплачивает рекламу и все необходимое для спонсоров, что является очень прозрачной схемой. Затем они отчитываются перед спонсорами – все просто и понятно. Здесь нет каких-то финансовых хитросплетений. Причины мне неизвестны, может быть, это связано с налогообложением или чем-то подобным, но я повторюсь еще раз, говоря, что не видел контракта с компанией «Агон».
МП: – Невозможно узнать, каким образом кипрская компания связана с коммерческими спонсорами?
– Не знаю, в России нам про это ничего не известно.
МП: – То есть, если вы являетесь «ФосАгро» (ведущим спонсором соревнований World Chess последних лет – ред.) или какой-либо другой компанией, заявившей о своем желании выступить спонсором мероприятия, то не существует такой причины, по которой вы захотели бы осуществить финансирование через какую-то кипрскую компанию, не так ли?
– Я не обсуждал финансовые детали с компаниями. (В этот момент Вилли Иклики, присутствовавший на протяжении всего интервью, предложил, чтобы члены Президентского совета ФИДЕ сами пролили свет на ситуацию вокруг контрактов ФИДЕ с «Агоном» – ред.) Думаю, что самое главное – не контракт или структура, а качество организации, реклама шахмат, присутствие великих шахматистов, чемпионов, претендентов, других игроков, которых вокруг немало, а также способность компаний, которые поддерживают шахматы, привлекать детей, создавать ролевые модели в шахматах – когда все это реализуется, то детали контракта становятся вещами незначительными. Но если все это отсутствует, появляется необходимость изучить контракт на предмет его содержания.
МП: – Кто-то из ваших детей играет в шахматы?
– У меня три мальчика. Один еще слишком мал, чтобы играть, но старшие дети знают, как ходят фигуры.
МП: – Кажется, у вас есть энтузиазм к преподаванию шахмат!
– Я действительно думаю, что это важно. Шахматы в школе улучшают образовательный процесс в целом. Даже с научной точки зрения доказано, что обучение детей шахматам в начальной школе повышает успехи в учебе.
МП: – Мне кажется, что проект ФИДЕ «Шахматы в школах» работает очень медленно и не приносит ощутимых результатов.
– Я полностью с этим согласен. Процесс станет действительно эффективным тогда, когда он поставлен на рельсы государственно-частного партнерства. ФИДЕ должна выступать в качестве движущей силы процесса, в котором на правительственном уровне задействованы предприятия и частные компаний, а на локальном уровне – благотворительные организации. Поэтому, если удается объединить эти три составляющие, плюс национальные федерации, конечно, только тогда можно добиться системных результатов на гораздо более высоком уровне.
МП: – Существует ли какая-то модель, будь то федерация шахмат или региональное объединение, которая настолько успешна в своей работе, что на нее можно ориентироваться?
– Сейчас я изучаю опыт некоторых стран. Я знаю, что хороших результатов достигла Турция. Некоторые российские регионы – Ростов, Ханты-Мансийск, Томск и несколько других – показали действительно неплохие результаты. Слышал, что хорошие результаты есть в Словакии, в Центральной и Восточной Европе. Отличным примером является Узбекистан: я только что побывал в огромной шахматной академии Ташкента – это действительно потрясающе. У них на самом деле достойные показатели. Там пока нет охвата всей страны – только программы в крупных городах. Тем не менее, я думаю, что они двигаются очень быстрыми темпами. Возможно, года через два-три они охватят всю страну, и у них будет много растущих и играющих талантов. Шахматы в школе влияет на город в целом, и на каждого ребенка в отдельности. Такая система действительно порождает талантливых шахматистов... В учебной программе начальных школ необходимо выделить, по крайней мере, один час в неделю в течение двух или трех лет. Мне кажется, это как раз то, в чем нуждается каждое государство. Это не так уж и сложно – просто необходимо подготовить тренеров, хотя для такого рода шахматного образования нет необходимости в действительно профессиональных педагогах. Нужен тренер, достойно играющий и любящий шахматы, знающий детскую психологию и обучающий детей в игровой манере.
Перевод Российской шахматной федерации.
Турнир претендентов
