Полная перезагрузка

Президент ФШР Андрей Филатов – в очерке пиар-директора ФШР Кирилла Зангалиса

Если ваша единственная цель состоит в том, чтобы стать богатым, вы никогда не достигнете ее.
Джон Рокфеллер

Москва. Май 2012

После того как Борис Гельфанд завоевал право сражаться за шахматную корону с действующим чемпионом мира Виши Анандом, сразу же встал вопрос, кто и где будет проводить этот поединок. Многие пророчили, что событие состоится в Индии, где Ананд имеет статус национального героя, но он пока ни разу не играл матч на родине. И, наверное, так бы тому и быть, если бы не его величество Случай.

Дело в том, что Гельфанд получал высшее образование в Минске, в институте физкультуры. В этом же учебном заведении осваивал профессию шахматного тренера будущий олигарх, а тогда просто парень из Днепропетровска Андрей Филатов.

Нетрудно догадаться, что нашлись знакомые, которые предложили идею, а известный бизнесмен, уже сделавший себе имя в мире коллекционеров произведений искусства, решил стать главным спонсором мероприятия. Но так как Филатов всегда и все привык делать со знаком качества, местом проведением матча стала Третьяковская галерея.

Так вышло, что лично с Андреем я там познакомиться не сумел. С Филатовым тесно сотрудничал мой коллега и товарищ Марк Глуховский, но за весь матч Марк так нас и не представил. Однако уже тогда Андрей Васильевич сподвиг меня на первое хорошее дело.

Он объявил конкурс на лучшую публикацию о турнире.

И я вместе с супругой Наташей Марьянчик, известным журналистом, постарался из кожи вон вылезти, но написать такую заметку, чтобы завоевать ручку с золотым пером. Кто-то пустил слух, что цена этого раритета из малахита – 18.000 евро. Мы таких деньжищ тогда в глаза не видели. Голову сломали с Натальей, но придумали оригинальный заход. Сравнили участников матчей, их близких со знаменитыми картинами Третьяковки.

Впрочем, статью можно легко найти в интернете.

Перед объявлением победителя я сильно волновался: уж очень большая конкуренция была тогда - каждый хотел завоевать заветный приз. Но Филатов понял, что достойных публикаций слишком много, а одного пера мало. В итоге было определено четыре победителя. Двоих счастливчиков я не знаю лично, но был очень рад, что ручку заполучил мой друг и коллега Владимир Барский. Я до сих пор храню бумажную версию газеты в подарочной коробке. И думаю, что, когда мой сын Ваня вырастет, сможет оценить совместное творение мамы и папы и с гордостью будет владеть наградой из Третьяковки.

Париж. Апрель 2013

Наша первая встреча с Филатовым произошла во Франции. На этот раз он поразил весь шахматный мир тем, что устроил турнир памяти великого чемпиона Александра Алехина в парижском Лувре и в Русском музее Санкт-Петербурга. После этого играть в музеях стало традицией. Через шахматные трансляции миллионы людей могли познакомиться и с мировым искусством, причем не выходя из дома.

Парижскую часть соревнования мы отмечали в шикарном ресторане. Андрей произвел на меня колоссальное впечатление. У миллиардера полностью отсутствовали понты, он травил интереснейшие байки и поил нас вкуснейшим белом вином. В те времена я очень наседал на спиртное, и холодный напиток только подогревал рассказы Андрея. Он очень любит творчество Алехина и знает много почти никому не известных достоверных фактов о нем…

— Я много размышлял о четвертом чемпионе мира, — говорит Филатов. — Чем больше думаешь — тем больше вопросов. Имел ли он взаимоотношения с советскими спецслужбами? Если да – то какие?

— Ваша версия?

— Полагаю, отношения у них были очень серьезные. Алехин – человек смелый. Из-за больного сердца в армию не брали. Он записался добровольцем-санитаром и отправился на Первую мировую, награжден орденом Станислава, двумя медалями. При этом внук одного из богатейших людей страны — Прохорова, который владел Трехгорной мануфактурой. Отец – зажиточный человек из Воронежской губернии. Но революцию поддержал — я читал телеграммы. Его семья активно сотрудничала с большевиками. Сам Алехин женился на соратнице Ленина, швейцарской гражданке, благодаря которой и покинул страну. Переводил в Коминтерне. А что такое – Коминтерн?

— Что?

— Мощнейшая революционно-террористическая организация. В России у него остались в заложниках старший брат и сестра. Их не репрессировали. Еще момент: любители шахмат тогда были крепко связаны с разведкой. Алехин входил в один клуб с легендарным Рудольфом Абелем, которого потом выменивали. А знаете, кто о чемпионе много высказывался публично?

— Кто же?

— Гроссмейстер Хью Александер. Называл Алехина учителем. Александер – самый засекреченный человек британской разведки. Криптоаналитик, глава проекта по «Энигме», дешифровке всех немецких шифров.

— В смерти Алехина для вас есть загадка?

— Мне кажется, она естественная. Такое время — много стрессов, эмоций… Жизнь тяжелая и голодная. Шахматисты мало кого интересовали.

— На его французской могиле на ваши деньги восстановили старый памятник? Или сделали новый?

— Там упало дерево, плита треснула. Старый никак не отреставрировать. Поставили точно такой же, один в один.

— Последнее, что открыли для себя в его судьбе?

— Прочитал про беседу с Паулем Кересом на турнире в Зальцбурге в 1942-м. Тот спрашивал Алехина: «Что с нами будет? Чем закончится война?»

— Что ответил?

— «Результат войны очевиден – немцы проигрывают. Вот тогда все подвиги нам припомнят». Порекомендовал при первой возможности уехать из страны. Но Керес опоздал на пароход. Попал в НКВД, там сказали, что должен помогать Ботвиннику на матче-турнире за звание чемпиона мира. Это и спасло.

В конце того вечера в ресторан зашли уличные музыканты, которые заиграли «Битлз», я не удержался и стал петь. Тогда еще не понимал, как Филатов на меня пристально посмотрел. Видимо, сразу определил самого пьющего журналиста. Кто бы мог подумать, что произойдет через три года…

Марк, встретив меня утром, сказал: «Да, ты вчера на олигарха мощное впечатление произвел. Он, меня с утра встретив, знаешь, о чем первым делом спросил? И это несмотря на то, что у нас была тысяча дел и вопросов по турнирам и трансляциям? Не догадаешься! Он первым делом поинтересовался, жив ли там Зангалис?»

Я проработал в Федерации шахмат России ровно год, с тех пор как меня пригласил на службу Илья Левитов, топ-менеджер тогдашнего руководителя Аркадия Дворковича. Обычно со сменой команды новая глава приводит своих людей. Но Марк дал мне лучшие рекомендации, Андрей уже лично знал меня, правда, я так и не понял тогда, с какой стороны, и мне было предложено продолжить сотрудничество. Так моим шефом стал мой недавний партнер по застолью.

Тромсе. Август 2014

Мы знакомились, притирались, много общались. Андрей Васильевич как начальник никогда не прессовал, не требовал, а так озвучивал задания, что работать было спокойно и комфортно. Лично мне стало ясно, что Филатов в шахматах всерьез и надолго. И первый раз он показал всему миру, чего он стоит, когда организаторы Олимпиады в Норвегии под нажимом Каспарова придрались к оформлению заявки женской сборной России и пытались не допустить команду на соревнования.

У Филатова тогда был только один путь решения вопроса — правовой. Лучшие юристы очень быстро объяснили норвежской стороне, что они неправы. Чтобы избежать иска и страшных денежных потерь, девочек быстро взяли назад. После этого наши заведенные барышни камня на камне не оставили от соперниц, завоевав золотые медали. Филатов руинами Тромсе удовлетворен не был. На итоговой пресс-конференции он добился от норвежской стороны официальных извинений.

Андрей в Тромсе пригласил нас с Володей Барским и Марком Глуховским на уютный кораблик. Мы любовались красотами фьордов, парились в сауне и выпивали. Напряжение на Олимпиаде нарастало еще и с выборами президента ФИДЕ. Тогда за кресло боролись россиянин Кирсан Илюмжинов и хорват Гарри Каспаров (да-да, Гарри Кимович был выдвинут Хорватией как гражданин этой страны). И в то время вышло интервью, где тринадцатый чемпион мира призывал войска НАТО войти в Украину. Я знаю, как Андрей относится к своей Родине, СССР, я знаю, как он любит Днепропетровск, в котором родился и вырос. Я знаю, какой он патриот России. И я знаю обычно спокойный, лишь в редких случаях вспыльчивый характер Филатова. И ей-богу, если бы в тот вечер по дороге в гостиницу (Тромсе – город маленький, все шныряют туда-сюда) нам попался Каспаров, то боюсь, что уличные драки в Днепре и студенческие разборки в Минске… Но будем считать, что Каспарову в тот раз повезло. Правда, на выборах Фортуна от него отвернулась. Илюмжинов победил с большим преимуществом.

Москва. 10 июня 2016

Шли годы. Центральный Дом шахматиста на Гоголевском, 14 из неряшливого здания, благодаря реставрации, устроенной по инициативе Филатова, превратился в настоящий дворец: был открыт уникальный музей шахмат, в клубе помимо турниров стали происходить очень крутые вечера; сюда съезжались известные артисты, политики, бизнесмены, спортсмены. Люди вокруг стали красивее, опрятнее и изысканнее. Игрокам сборной были пошиты стильные дорогие костюмы, ведь форма для шахматистов — особая тема обсуждения. Филатов наконец-то сделал «элитный» вид спорта элитным не только на словах. Сюжеты о наших чемпионах не сходили с экранов ТВ, журналисты сами записывались в очередь, чтобы написать репортаж о клубе, музее, федерации. Жизнь заиграла совершенно другими красками.

В первой половине этого судьбоносного для меня дня мы с Владимиром Барским отправились в баню. Каждую пятницу, начиная с 2012 года, пар должен присутствовать в нашей жизни — традиция. А из любимых «Покровских» поехали на торжественный вечер в ЦДШ на открытие товарищеского матча Россия — Китай.

— Эх, не дал нам попариться Андрей Васильевич, — вздыхал я, когда мы с Вовкой мчались на Гоголевский на метро, чтобы избежать пробок. — А ведь мужики только чеснок поставили.

— Да, — вздохнул Володя. — Придется нам компенсировать в воскресенье.

Итак, я весь чистенький, напаренный, со своими тридцатью килограммами лишнего веса отправился на банкет, словно розовый поросенок. После торжественных речей началась пьянка. По приглашению Филатова нам играл потрясающий коллектив из Одессы. Вино и виски лились рекой, а я, как обычно, не пропускал ни одного тоста ни за одним столиком. В итоге на сцене оказались мы вместе с Андреем Васильевичем, я отобрал у музыкантов гитару, и мы затянули «Извозчик» Розенбаума. Кто мог бы подумать, что…

Часа в три ночи остались самые стойкие. Из присутствующих помню только Сашу Грищука, Саню Рязанцева, Серегу Рублевского и Филатова. Все были пьяные в дым. Неожиданно разговор зашел о том, кто и как держит слово, у кого какие недостатки, и кто и как дружит с силой воли. Я как-то особенно разглагольствовал на эту тему, и вдруг Филатов резко меня оборвал.

— А ты сам что так много говоришь, Кирилл? Про характер тут рассуждаешь… А ведь ты все время «на стакане»…

Надо признаться, что я почувствовал, что у меня есть проблемы со спиртным, еще в институте. Так, как мы гуляли в общежитии, в командировках, на банкетах, съемных квартирах — мало кто гулял. Пили и веселились мы везде и всегда. Повода для ежедневного пьянства находить было не надо. Я много раз хотел с этим покончить. Но максимум, на что меня хватило раз по собственной воле, это взять паузу на два с половиной месяца. И мне тогда было очень хорошо физически и морально. Однако соблазнов вокруг было так много, что стимула завязать навсегда не возникало. Да и, откровенно говоря, не хотелось. Но в душе я ненавидел пьянство. А организм мой при этом уже не выдерживал. В 38 лет я был похож на обрюзгшего старичка, толстенького весельчака, в адрес которого всегда отпускались шуточки. С утра я был особенно уязвлен для своей совести и для врагов. Думаю, что такими темпами через лет 5-10 меня бы ждала мучительная смерть…

— Кирилл, ты меня слышишь? — продолжил Филатов, пока я продумывал про себя весь вышенаписанный абзац.

— Андрей Васильевич, а вы не знаете мой характер! — дерзко ответил я. — Если я захочу сильно, я с завтрашнего дня больше в своей жизни никогда не притронусь к спиртному.

— Громкие слова, чем подкрепишь? — раззадоривал меня олигарх.

— Да давайте поспорим! — распалялся я.

— Хорошо, сегодня 10 июня, — как отрезал Филатов. — Завтра ты будешь умирать от похмелья, но я же не фашист, дам тебе возможность поправить здоровье. Но в 23.59 вступает в силу наше пари. Ровно год ты не должен выпивать. Я не буду тебя проверять. Потому что, нарушив единожды, ты обязательно спалишься на вранье. Правду сложно скрыть. Ставка 50.000 долларов. Кто разобьет?

— Не вздумай, Кирилл! — закричал мне тренер женской сборной Рублевский. — Ты опозоришься и просрешь бабки!

— Спорь, — поддержал меня Грищук, — я в тебя верю. А завтра вместе опохмелимся.

Но меня не надо было уговаривать. Хоть я и был в стельку, но понимал, что это мой шанс завязать навсегда. Я это осознавал уже тогда, ей-богу, чувствовал это. Стимул был не год, не огромные деньги, — я хотел спасти свою жизнь. Можно пообещать бросить пить родителям, жене, сыну, но ты внутренне найдешь себе оправдание и родные тебя простят. А сесть в лужу перед человеком, которого ты безмерно уважаешь, и который дает тебе такой шанс... Нет, перед Филатовым облажаться я не мог себе позволить. По рукам!

— Принято!

Саша Рязанцев разбил.

Баку. 1 сентября 2016

Так получилось, что тем летом мы ни разу не пересекались с Филатовым. Было почти ежедневное общение по телефону с заданиями, да и просто беседами. А увиделись мы 1 сентября на открытии Олимпиады в Баку. Филатов прилетел туда в качестве старшего тренера мужской команды, решив взять мужиков, которые не выигрывали золото с 2002, года под свое крыло.

— Кирилл, это ты? — я был рад, что Филатов так удивился.

За неполные три месяца я сбросил 20 кило и стоял перед руководителем совершенно другим человеком.

— Да, все ясно, — улыбнулся Филатов. — Мой совет: выиграешь спор, не трать все, а отложи на будущее. Там сам решишь, родителям или сыну на образование.

— Так еще девять месяцев, Андрей Васильевич…

— Мне уже с тобой все ясно, — засмеялся шеф.

Две недели подряд мы гуляли с Филатовым в день по 15 километров. Шикарная набережная Баку, морской ветер и жара. За это время я услышал столько полезного, сколько не узнал за семь лет в Университете. Мне кажется, что я смог уловить главное.

— Пойми, ведь необходимо все начинать с себя, — спокойно говорит Филатов. — Это не банальные слова. Об этом твердят все, кому не лень, но смысла не понимают. Если ты становишься лучше, если ты созидаешь, если у тебя позитив, то и мир становится лучше. Ты личным примером заставляешь людей вокруг тянуться к тебе. Это работает сначала у тебя дома, потом во дворе, потом в деревне, в селе, в городе и в государстве. Кирилл, начни созидать. Ты бросил пить, похудел, давай, дави на газ дальше. Сейчас твой подопечный будет играть матч на первенство мира. Это уже круто. Журналистов много, а ты стал первым российским менеджером. И это случилось всего пару лет назад, а теперь ты летишь в Нью-Йорк.

Знаешь, когда я начал заниматься искусством, когда собирал коллекции советских художников, надо мной посмеивались, а теперь все стали следовать этой моде, и мои картины в разы выросли в цене. Когда мы ремонтировали клуб, ввели шахматы в топы, все тоже хихикали: «Незрелищный вид спорта, олигарх-тренер, нашел себе игрушку». А сейчас все мечтают попасть на турниры. Я теперь поставил цель сделать одно из лучших вин в мире. И ты посмотришь, через пару лет «Art Russe» будет греметь на всю планету.

А тот, кто сидит на диване и рассуждает, кто приходит в ЦДШ в неряшливой одежде, кто хочет, чтобы Карякин вместе с Россией проиграл в Нью-Йорке… Полагаю, у такого человека мало шансов чего-то добиться.

Я дам тебе еще один совет. Ты, когда выиграешь этот спор — а ты выиграешь, не сомневаюсь в тебе, — не вздумай почувствовать себя победителем. Вот попробуй после этого годик без пари не попить, а потом просто поймешь, что тебе это нахрен не надо. Ты увидишь, как поменяется качество жизни. Держу за тебя кулаки…

Москва. 8 июня 2017

— Срочное дело, заезжай в федерацию, — звонок от Андрея. — Нужно обсудить дела перед командным чемпионатом мира.

В комнате переговоров Филатов пожал мне руку и передал пакет с деньгами.

— Так еще четыре дня, — робко сказал я.

— Иди, не пропей! — засмеялся Андрей Васильевич…

Москва. 10 апреля 2020

— Кирилл, можно дружеский совет, — позвонил мне из самоизоляции Андрей Васильевич. — Пандемия продлится месяца три. Делать будет нечего; у меня к тебе предложение — напиши книгу. Ты мне рассказывал о встречах с десятками интересных людей: артисты, шахматисты, баскетболисты, просто хорошие ребята. Так поведай это людям! Изоляция закончится, большинство выйдет из нее с пивным животом, а ты — с книгой…

Я начал работу 14 апреля. Сегодня, 18 июня, я ставлю в этой работе точку. Или почти ставлю…

***

Многие скажут, что я очень конъюнктурно завершаю свою книгу. Дескать, хорошо подмахнул шефу. Говорите! А я скажу, что моя мать каждый раз в церкви ставит свечку за здравие Андрея Филатова. А мой друг поэт Валерий Пупулидис зажигает за него еще одну свечу - поверьте, есть за что. Думаю, что таких огоньков по всему миру горит немало.

Филатов обожает жену Елену и боготворит своих шестерых детей. Он любит Родину и честно платит налоги.

Я рад, что этот человек научил меня созидать и стараться делать себя лучше, чтобы потом лучше стали мои родные, друзья, мой сын Ванька. Спасибо Андрею Васильевичу за то, что 10 июня 2016 года в мозгу Кирилла Зангалиса произошла полная перезагрузка...

Да и эта книга написана благодаря Филатову, и у меня дух захватывает, когда я представляю, чего еще могу добиться с его благословения…