8 июля 2013

Юрий Елисеев: Вторую половину турнира я шел вперед как ошпаренный!

После успешного выступления в Екатеринбурге один из лидеров молодого поколения российских шахматистов ответил на вопросы Дмитрия Кряквина

– Юра, поздравляю с итоговым высоким местом! Какие впечатления от турнира?

– Конечно, впервые попав в Высшую лигу, хотелось выступить успешно. В целом, справиться с этой задачей удалось, хотя впечатление от игры неоднозначное. На турнире происходили разного рода происшествия, не знаю — облегчали они или затрудняли мой путь. До выходного игра не особо шла, а свободный день оказался переломным. В тот момент на меня полетел чайник, и после этого я шел вперед как ошпаренный, причем как в прямом, так и переносном смысле.

– А где произошла история с чайником? В какой гостинице ты жил?

– Я жил в «Уктусе». Условия там, можно сказать, забавные; условия выживания были созданы, по крайней мере. Что уже неплохо.

Все-таки, как развивались события до трагического чаепития?

– Начался турнир вполне нормально, я выиграл у одного из будущих аутсайдеров, который занял в итоге последнее место. В результате из-за Бухгольца шансов занять высокое место при дележе у меня было очень мало. Конечно, трудно придумать объективный дополнительный показатель, который устроит абсолютно всех и в любой ситуации. Мне кажется, что Бухгольц – один из наиболее адекватных. Усеченный Бухгольц – тоже интересный вариант. Всегда после турнира пострадавшие могут сказать, какой показатель был лучше и уместнее.

Юрий Елисеев (Москва)

– Однако в Высшей лиге, кроме аутсайдеров, были противники посильнее…

– Во втором туре проиграл Александру Мотылеву. Вроде, была интересная борьба, я впервые в жизни решил сыграть испанскую партию. Наверное, все-таки не впервые, лет семь назад ее играл; правда, тогда был еще в не сформировавшемся шахматном состоянии. И не уверен, что знал тогда, как называется дебют с ходом 3.Cb5.

– Это была твоя первая партия со столь титулованным визави?

– С игроками уровня 2700 я уже встречался, и даже удалось на Мемориале Чигорина обыграть Золтана Алмаши. Который приехал злым после неудачной Олимпиады, хотел всем отомстить, но сделать этого не сумел (помимо поражения от Елисеева, Алмаши оказался разгромлен Анастасией Боднарук — Д.К.).

Партия с Мотылевым положило начало своеобразному феномену — во всех моих «белых» партиях получались позиции, которые хода до 15-го стояли у меня дома. Я примерно понимал, что куда ходит, но уравнять по дебюту не удалось ни разу! Самый рельефный пример — партия с Гордиевским. До 18-го хода всё стояло на компьютере, я пришел, исполнил эти 18 ходов и понял, что стою абсолютно безнадежно. Минут 10 потребовалось для осознания этого факта... Затем Дима не продемонстрировал пути к победе, мне удалось перехватить инициативу, а в итоге даже выиграть. С Мотылевым тоже до 15-го хода была актуальная теория, как мне казалось, но выяснилось, что в этой актуальной теории белые не уравнивают. У меня, в принципе, и до турнира было подозрение, что белые в «берлине» не уравнивают... Дело закончилось 100-ходовым эндшпилем, где удержаться мне не удалось.

А ты работаешь с кем-то из известных специалистов? Кто помогает анализировать и готовиться?

– В основном, занимаюсь один, иногда что-то смотрим с друзьями. В «Юности Москвы» мой тренер – Евгений Александрович Решетников, он старается мне помогать по мере возможностей, и не только в шахматных вопросах.

– Итак, после двух туров в твоем активе было одно очко.

– Затем я обыграл еще одного из не самых сильных шахматистов и вышел на Александра Рязанцева. Наверное, это единственная партия, где белыми получил удобоваримую позицию, — было что посчитать, даже в некоторых вариантах давал мат королю соперника... Увы, Рязанцев их тоже видел и счастливо избежал. Партия получилась сложной и до какого-то момента довольно интересной, но затем приблизился цейтнот, в котором мне не удалось продемонстрировать необходимую точность, после чего позиция белых развалилась.

– Старался перед выходным вернуться в «+1»?

– В пятом туре последовала, можно сказать, «перевалочная» ничья с Александром Предке. Получилась довольно странная редакция варианта принятого ферзевого гамбита, где белые бьют dхc5 и переходят в эндшпиль. Мне казалось, что именно там, куда пошел соперник, у белых ничего нет, но в итоге пришлось потрудиться, чтобы доказать равенство.

– И наступил тот самый момент встречи с чайником?

– Да, наступил выходной день. Переломный момент в турнире, как выяснилось... Я проснулся в 12 часов и был вполне счастлив. Но тут мне в голову пришла идея попить чайку. Надо сказать, что осуществить ее удалось благополучно. Абсолютно нормально прошел первую стадию: поставил чайник, налил чашку чая. Однако потом, когда решил вернуться к более привычной деятельности и вставить в розетку вместо вилки чайника вилку компьютера, то чайник полетел на меня, и ближайший день пришлось провести не совсем так, как предполагалось до этого.

– Понадобилась медицинская помощь?

– Первое время я не совсем понимал, насколько это серьезно, вызвал скорую, в какой-то момент стоял вопрос о снятии с турнира… Даже сейчас не совсем понятно, насколько повлияет это чаепитие на мою дальнейшую судьбу, хотя надеюсь, что ничего серьезного не произошло. К вечеру от всего происходящего поднялась температура. Ложась спать, я не был уверен, что на следующий день выйду на тур. Однако утром почувствовал себя не то чтобы оптимально, но был уверен, что, по крайней мере, дойду до тура. И удалось выиграть очень странную партию у Димы.

Начинается партия с Дмитрием Гордиевским

– Вы ведь одногодки с Гордиевским? Расскажи подробнее про свое поколение.

– Если говорить про юношеские соревнования, то с Димой Гордиевским мы, наверное, играли наибольшее количество раз. А самый сильный из моих сверстников, безусловно, Даня Дубов. Если сравнивать нас с Даней, то мы как скрещивающиеся прямые — лежим в разных плоскостях, хотя и движемся параллельными курсами. Недавно в одном интервью мне уже задавали вопрос: можно ли сопоставить наши успехи? Я немного подумал и ответил, что, видимо, можно: Даня неплохо сыграл в Вейк-ан-Зее, Суперфинале и чуть не выиграл Высшую лигу, а мне удалось хорошо сыграть в Мемориале Чигорина и Москоу Опене. Вполне сопоставимо, почему бы и нет? (Здесь Юра широко улыбнулся, не отставив у меня сомнения в том, что шутит — Д.К.). Очень неплохо сейчас играет Влад Артемьев, который младше меня на два года, хорошо смотрятся Григорий Опарин, Михаил Антипов. Со старшими ребятами - Иваном Букавшиным, Владимиром Федосеевым и Александром Предке - мы тоже давно играем в одних турнирах.

– То есть битва с Димой была во многом принципиальна?

– Не могу сказать, что относился как-то по-особенному к этой встрече. Мне хотелось просто сыграть эту партию после всего, что произошло. Получил безнадежно и даже не особо из-за этого расстроился. Однако соперник не нашел немедленный выигрыш, после чего я немного оживился — понял, что партия еще продолжается. Несколько неточных ходов — и белые перехватили инициативу. Удалось не только выиграть, но и дожить до вечера.

– Кажется, в седьмом туре ты упустил хорошие шансы на успех?

– На следующий день я играл с Антоном Демченко. Получилась напряженная партия, хотя была разыграна одна из безобидных вариаций дебюта Рети. В своих попытках завладеть инициативой мой противник перегнул палку и получил тяжелую позицию. Однако в цейтноте я не заметил, что журавль уже так близко, и предпочел синицу, перейдя в ферзевое окончание с лишней пешкой, которую объективно реализовать уже было невозможно. Может, стоило потратить чуть больше времени, чтобы найти точный путь к цели. Получилась ничья, и я несколько расстроился этому результату.

– Но поединок с Демченко оказался лишь прологом к финишному спурту?

– В восьмом туре мне предстояло встретиться с Александром Шимановым, и я потратил изрядное количество времени, думая о том, что же делать после 1.е4 с6? Хотя такой вопрос волнует уже давно и не только меня. Было принято решение сыграть 2.d2-d3, не донести пешку до поля d4. Состояние у меня было всё еще такое, ущемленное, и сделанный ход его вполне отражает. Интересная система, мы ее недавно обсуждали с Дубовым на довольно странном турнире – отборочном к финалу Спартакиады.

– Имеешь в виду третий этап Спартакиады?

– Очень забавный турнир! Однажды мы готовились к туру, и весь час, предшествовавший игре, на Данином телефоне звучала песня «Let it be». И вот в середине тура на весь зал громко заиграла эта самая мелодия — в соседнем помещении началась дискотека. Мы с Даней засмеялись, и в этом нас поддержал весь зал, хотя как раз у нас-то был повод смеяться!

Максим Матлаков, Даниил Дубов и Юрий Елисеев

– Москве впервые не дали право персонально включать команду в финал?

– Вроде бы, это связано с тем, что Москву и Питера лишают статуса федеральных округов... Не знаю, могут ли наши с Даней 100 процентов очков повлиять на то, чтобы столице вернули возможность посылать свою команду в финал напрямую?

– Но вернемся к поединку с Александром.

– Что касается партии с Шимановым, то после спокойного дебюта мне захотелось обострить борьбу, сыграв g3-g4 и затем Nf3-h4-f5, однако эта идея не была полностью корректной. Сыграно было излишне резко, а черные стояли довольно плотно и сразу повели своего коня на ослабленный пункт f4. В результате моя инициатива зашла в тупик, а черные получили несколько лучшие шансы. Но под цейтнот закрутилось что-то непонятное, и когда цейтнот прошел, оказалось, что король Шиманова заматован. Более внятно описать этот фрагмент не могу, так как в случившемся сам ничего не понял! Я шел куда-то вперед, поближе к сопернику, и это неожиданно привело к успеху.

Ничего себе, ничего не понял — финальная комбинация красовалась у нас в «Позиции дня»! Почувствовал, что можешь завершить турнир на мажорной ноте?

– Настроение поднялось, к тому же появились призрачные шансы попасть в Суперфинал. В последнем туре в соперники достался Борис Грачев: с одной стороны, очень сильный гроссмейстер, а с другой — в Высших лигах ему традиционно не везет. Поэтому я надеялся, что удача будет на моей стороне, и так оно и вышло. В очередной раз мне не удалось уравнять белыми, угадать выбор дебюта Грачева тоже не получилось. Сопернику победа была еще нужнее, чем мне, поскольку тогда он гарантировано попадал в Суперфинал.

– Вы разыграли одно из актуальных направлений системы Паульсена. Кажется, что-то подобное встречалось у Владимира Поткина?

– Я считал, что черные должны автоматически сделать рокировку, но их король остался на е8, и после этого я почувствовал себя обманутым. Вроде бы, пошел g4, хочу ставить мат, а мне не дают! Следующие ходов пятнадцать уже не понимал, как и кого должен атаковать. На моих часах оставалось 5 минут, и я прекрасно осознавал опасность своего положения. Конечно, можно было перейти в худшее окончание, но там вопрос стоял: спасусь или нет? Скорее всего, за счет активности фигур черные выиграли бы пешку «h»... Я посчитал, что это слишком скучно для столь весело начавшегося тура, и пожертвовал фигуру в надежде на то, что в цейтноте удастся запутать соперника.

– Говорят, что Грачев форсированно выигрывал в цейтноте.

– Честно говоря, не видел, как я проигрываю партию, хотя компьютер вскоре показал свои «-7». Ход Bc2+!! мы видели оба, но при нехватке времени всё казалось не столь очевидным, а ведь нужно было еще обнаружить малоприметный ресурс Qa7!, и всё на 30 секундах. Борис пожертвовал качество, уповая на то, что создаст все-таки угрозы белому королю, но оказалось, что я могу разменять ладьи и спокойно выиграть.

– Во время тура наблюдал за партиями прямых конкурентов?

– К тому моменту, как набрал шестое очко, я уже понимал, что в Суперфинал не выхожу, но не могу сказать, что меня это огорчало. Не уверен, что готов к подобного рода соревнованиям, так как выступление в Екатеринбурге нельзя назвать уверенным. Думаю, что хороший гроссмейстер должен предвидеть и летающие чайники! Так что предстоит много работы: как над шахматами, так и над правильным наливанием чая.

– Тебя удивили итоговые результаты турнира?

– Нельзя сказать, что случилось нечто сенсационное. «Семисотники» редко выступают в швейцарках, а в них есть своя специфика. После того, как ты, условно говоря, отыграл Мемориал Таля, очень трудно играть по швейцарской системе, когда черными нужно непременно стремиться к победе. А для таких закаленных бойцов открытых турниров, как Шомоев, это привычно. И подобный формат всегда дает шансы игрокам, пока еще далеким от элиты.

– Какие ближайшие планы у Юрия Елисеева?

– Прежде всего, нужно в Москве проверить свой комплект у врача. После этого направляюсь на сборы с Даниилом Дубов, Майей Терешечкиной и Ириной Утяцкой — в таком составе будет выступать на Спартакиаде московская команда.

– Ты ведь играл два года назад в этом турнире?

– Тогда Спартакиада проходила в Таганроге, и я занял первое место. Всё сложилось удачно, удалось обыграть сильных соперников: Александра Предке, Владимира Федосеева и Ивана Букавшина. Правда, Федосеев совершил против меня нехарактерный для себя грубый зевок — он пожертвовал фигуру, думая, что матует короля в центре доски, и не заметил простой выигрывающий ход 0-0-0! Спартакиада — очень интересное соревнование, но я не совсем осознаю роль, которую оно играет. Почему, например, Спартакиада проводится до 18 лет, а Всемирная юношеская Олимпиада – до 16? Не совсем понятна логика. Поэтому Спартакиада всегда была для меня интересным, сильным, но загадочным турниром.

– А что думают по этому поводу твои приятели-конкуренты?

– То же самое можно сказать о моих ровесниках. А некоторые ребята о Спартакиаде вообще не слышали. Несколько недель назад я спросил у Влада Артемьева: «Ты едешь в Пензу на Спартакиаду?». «Что, какая Спартакиада?» – насторожился Владик. «Спартакиада учащихся!» – говорю. «Никогда не слышал о такой! Что-то ты мне, Юра, недоговариваешь... А ну-ка, расскажи поподробнее!» – ответил Артемьев.

– Где собираешься выступать в ближайшее время?

– Высшая лига выявила много пробелов, которые я в ближайшее время буду стараться устранить. Когда ты играешь Кириши, потом отбор к финалу Спартакиады, то после таких турниров перестаешь четко представлять свое место в шахматном мире... А в поединках с сильными людьми недостатки проявляются куда рельефнее. Потом попробую найти турнир, может быть, этап Кубка России. У меня так довольно часто происходит, что звонят дня за три до начала и спрашивают: «Есть турнир, не хочешь сыграть?» И я соглашаюсь, почему бы нет.

Кстати, система Кубка тоже вызывает у меня удивление. Почему игрок, который играет все этапы, имеет существенно больше шансов на выход в финал, чем тот, который выступает в трех-четырех? Почему нельзя сделать, как в Гран-при ФИДЕ, где зачет ведется по лучшим выступлениям? Это будет объективнее.

– Чем интересуешься в свободное от шахмат время?

– Не могу сказать, что я очень разносторонний человек, просто стараюсь быть в курсе основных вещей в разных сферах. В моменты сильных эмоциональных потрясений, как положительных, так и отрицательных, пишу стихи. Знаю, что сейчас этим же занимаются многие ребята из моего поколения.

– Расскажи немного подробнее.

– Рассказывать о моем отношении к поэзии довольно долго, но я все-таки попытаюсь. Например, фраза: «Пушкин — наше всё» лично мне непонятна. Вот если сравнить Пушкина и Заболоцкого... О существовании последнего, наверное, многие просто не знают. Но если провести сравнительный анализ их произведений, я не совсем понимаю, чем стихи Пушкина лучше или гениальнее.

– К своему стыду, могу сказать, что только знаю фамилию из школьного курса литературы...

– Вот строфа, которая венчает стихотворение «Некрасивая девочка». Вы наверняка слышали:

А если это так, то что же красота?
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

У многих поэтов Серебряного или Золотого века можно найти подобные шедевральные стихи. У меня так получалось, что первое, что видел — в то и влюблялся. Первым сборником партий, который я изучал, был сборник партий Алехина. И Алехин без особой на то причины стал моим любимым шахматистом. Нельзя сказать, что у нас похожие стили, но он мне наиболее запомнился. То же самое было и в поэзии, где первым мне попался томик Лермонтова. С Михаилом Юрьевичем мы как раз похожи, ибо творчество обоих пропитано грустью и одиночеством... В какой-то мере это актуально для любого шахматиста.

– А как насчет прозы Лермонтова?

– Читал «Героя нашего времени», но такого впечатления, как поэзия, проза Лермонтова на меня не произвела. Восприятие стихотворной формы куда более сильное. Читая повесть, можно легко пропустить абзац или временами - страницу, а тут так не получится — каждое слово важно.

Ты хорошо учишься?

– Сейчас уже нет. Это, скорее всего, тоже типичная история для ребят моего поколения. Класса до восьмого-девятого был отличником, а потом сделал окончательный выбор в пользу шахмат. И в связи с этим пришлось разграничить предметы на те, которые мне интересны, и которые не очень. Сейчас тяжелее всего дается химия. Не совсем понятно, какую роль она сыграет в дальнейшей жизни, а еще я ее не понимаю. Тут еще надо рассказать об истории учебы в московском УОРе (Государственном училище олимпийского резерва). Шахматное отделение там распалось, и в итоге мы просто не учились около полутора лет. Когда я вернулся в школу, то просто не понимал, о чем говорят люди. В УОРе упора на учебу, ко всему прочему, не делали.

Так нужно ли образование шахматисту?

– На 51 процент я уверен, что учиться не нужно. На самом деле, надо найти какую-то тонкую грань. Нельзя быть односторонним человеком, тут я воздержусь от параллелей в шахматном мире. Люди, которые не интересуются ничем, кроме шахмат, безусловно, неправы!